Фрагменты из книги:

А. Н. Алексеев, Р. И. Ленчовский.

Профессия – социолог (Из опыта драматической социологии: События в СИ РАН 2008 / 2009 и не только). - 2009.

14.06.2009. Андр. Ал.

(СОЦИОЛОГИ-РАССТРИГИ)

6.2.12. «Социологи-расстриги»:

Юрий Щеголев, Сергей Розет и другие

А. Кетегат. Из рассказа «По знакомой дороге» [1]

     <…> Почти неизбежный, наверно, на митингах пафос (тираны мира, трепещите!) начинал утомлять, когда я услышал за спиной голос, в моей фонопамяти органически несовместимый с пафосом.

     – Анри! Ты здесь! Что ж не звонишь?

     В самом деле: что ж? Впрочем, сближаться с Юрой Щёголевым мы стали недавно, лишь при последних моих наездах в Питер, хотя знакомы давно.

      Я услышал о нём в самом начале своего питерского периода и сразу в диковинном контексте. Мы аспирантствовали на одной кафедре, но не пересеклись, потому что я поступил в год, когда он выпустился. На заседании кафедры профессор Ядов отчитывался о своих аспирантах и, говоря о Щеголеве, разводил руками: работа в принципе готова, можно выходить на защиту, а он уклоняется... И вот мы сидим у Юры в странно бесшумной (что за соседи?) коммуналке, потягиваем напитки под наскоро изготовленную им снедь, и я не в первый раз пытаюсь разрешить давнее ядовское недоумение.

      – Ты меня уже спрашивал. Ничего нового я не скажу.

      Но Юра и «старого» ничего не говорил. Потому и спрашиваю опять. Не получив ответа, догадываюсь окольным путём, через покойного Серёжу Розета, который был и моим другом, но Юриным – больше. Они вместе учились в университете на физическом факультете и одновременно поступили в аспирантуру факультета философского. Серёжа выпустился с тем же результатом, что и Юра. Я тогда же попытался выпытать у него что да как. «Моя тётка считает, что я сумасшедший, и возможно, она права», – не смягчив тёткин приговор улыбкой, сказал Серёжа. Но кое-что всё же приоткрыл. Я понял и запомнил так: поскольку познавательное усилие по природе своей бесконечно (если его энергия перетекает во что-то иное, оно перестаёт быть познавательным), на этой дистанции нет финиша; пасуя перед бесконечностью, люди довольствуются конечным – промежуточными финишами в виде учёных степеней и прочих актов общественного признания; таким образом, мы имеем здесь дело с «этикой пораженцев» (беру эти слова в кавычки, потому что запомнил их точно); следовать ей он не хочет – не потому, что метит в победители, а потому, что это не его этика.

      Юра отказался соотнести свою позицию с Серёжиной в моём изложении. В другой раз он отказался подтвердить предположение о его (Юры) религиозности. Ему вообще интересней расспрашивать собеседника, чем рассказывать о себе, тем более когда речь заходит о вещах интимных, сокровенных. Исполненный глубокого и соучастного внимания к собеседнику, он в то же время тщательно огораживает свои внутренние покои. Быть может, Серёжу он туда впускал, их близость, мне кажется, границ не знала.

      Юра был первым в нашей четвёрке социологов-расстриг, на рубеже семидесятых-восьмидесятых ушедших в заводские рабочие. Через восемь-десять лет, когда ситуация в стране изменилась, Серёжа Розет и Андрей Алексеев вернулись в (штатную. – А. А.) социологию. Я, поработав, уже в Литве, слесарем-сборщиком, затем аппаратчиком реактора очистки гальванических стоков, закончил свой «трудовой путь» в экологической фирме, где, вооружённый гальваноопытом, кормился изготовлением научпопных и рекламных текстов. Юра же, авторитет которого в среде питерских социологов всегда был очень высок, отклонил все предложения и приглашения и остался оператором газовой котельной, в которую когда-то переместился с завода железобетонных изделий, где работал формовщиком.

      Котельная отапливает жилые дома.

     – Значит, летом перекур? – спрашиваю я.

      – Да нет, летом ремонт, и не только в своей котельной.

      Горло у Юры обмотано шарфом. Простыл: в котельных сквозняки. Сквозняки, посменная работа. Сегодня отстоял ночную. А лет ему уже шестьдесят шесть, и стало быть, болезни. О которых тоже не распространяется.

     Распространяется о моих бумажках, которые я дал ему при последней встрече. Специальным тостом отметил «В полях предков». [2]

     – Ты дал мне надежду.

     Я не спрашиваю, какую надежду. Контекст беседы подсказывает: надежду на то, что не всё безнадёжно в этом мире. Польщённый и поощрённый, я протягиваю Юре новую порцию своих бумаг.

      – Предлагаю честный обмен.

     – Обмен на что? У меня ничего нет.

      – У тебя, я уверен, залежи, из которых ты дал Андрею лишь крохи.

      Я только что перечитал эти крохи в первом томе Андреевой «Драматической социологии и социологической ауторефлексии», где наши тексты соседствуют.

Из письма:

     Победа страшна тем, что закрепляет насилие как способ решения проблем и даже как способ и образ жизни. /…/ Сила вызывает восторг, она опьяняет. /…/ Если общество приглашает победителя к власти, оно движется к потрясениям.

      Меня вдруг осеняет: у победы и беды один корень. Лезу в этимологичесекий словарь. Цепочка тянется из старославянского: беда – бедити (убеждать) – победити – победа. Победа – производное от беды. Увы, движение на этой дороге двустороннее, бывают и беды, производные от побед. Ведали ли делегаты «съезда победителей», что за ним последует тридцать седьмой год?

      Из эссе «Труба (зарисовки внутренних противоречий)»:

      …Котельная. Утро, последние часы ночной смены. Операторов двое: он наблюдает за работой оборудования, она пока отдыхает...

      Но труба зовёт, впереди сдача смены и дневные заботы. Она встаёт, части её души ещё разъединены и не согласны друг с другом. Она надевает не по размеру длинные и широкие ботинки. Она идёт, она идёт не от котла 5 к котлу 7, она бредёт по жизни. Цели колеблются, желания изменяют, она поднимает измождённое лицо. Она смотрит: ближние больны, дальние больны, распоряжения нелепы, усилия бессмысленны. Она вздыхает, разъединённые части её души объединяются печалью. Наступает согласие… [3]

      – И ты хочешь, чтобы я поверил, что человек, написавший такое, больше ничего такого не написал?

      – Это был случай... Людям не нравилось, и я бросил... Я всё растерял...

      – Это кому ж не нравилось? Не лукавь, Юра.

      – Ты много на себя берёшь, если думаешь, что можешь вынудить меня к лукавству.

      Вот это похоже на правду. Юрина откровенность кажется мне ограниченной – сознанием своего права на сокровенное. Но искренность, по-видимому, безгранична. Как же вовлечь его в производство тепла не только для жилья, но и для некоторых живущих, озябших на вселенском ветру? Да нет, я не о служении страждущим, на котурны не приглашаю. И всё же. Он, конечно, утепляет – поступками, словом в дружеской беседе… Однако ж узок круг. Так что, людям из круга за его пределами – свидетельствовать? Но свидетельство – лишь посильное отраженье, блики. Да и внутри круга теплоизлучение, выстроенное в продуманный текст, было б сильнее.

      Прощальное рукопожатие, поощряемое взаиморасположенностью, превращается в состязание: кто кого пережмёт? Победил Юра. А ведь тощ и длинен – чистый Дон Кихот. Настольная, кстати, книга у него. В этот момент настольная буквально: лежала на столе. История любви моей бабки Стаси и деда Карла напомнила Юре «повесть о безрассудно любопытном» в романе Сервантеса. Иван, первый бабушкин муж, Сервантеса не ведая, своим умом дошёл до той же «пробы добродетели» жены – пробы, одним из плодов которой стала моя мать и, стало быть, я.

      В следующий приезд не буду ждать случайной встречи с Юрой. Позвоню.

А. Кетегат

Комментарии Ю. Щеголева, ознакомившегося с текстом А. Кетегата

      «…И ты хочешь, чтобы я поверил, что человек, написавший такое, больше ничего такого не написал?»

     - На этот вопрос Анри мне следовало ответить сразу и с полной определенностью: «Да, не написал», хоть это и было бы всего лишь повторением уже данного ответа: «У меня ничего нет».

      «…Победил Юра…»

      - Вместе с взаиморасположенностью в нашей встрече с Анри было, как оказалось, и скрытое противоборство поиска общей темы, с одной стороны, и целеустремленности, с другой. Победил Анри, с его сильной целевой установкой на понимание меня. Я же думал, что общей темой станут «бумажки» Анри. В них меня особенно интересовало художественное преодоление тяжести «исходного жизненного материала», позволяющее вздохнуть «под грудой камней». При чтении «В полях предков» этот вздох облегчения был таким, что я даже почувствовал надежду на реальное преодоление «ошибок отцов». [4]

Постскриптум

      О моих коллегах и друзьях, социологах Сергее Михайловиче Розете (1940-1994) и Юрии Анатольевиче Щеголеве см. в: А. Н. Алексеев. Драматическая социология и социологическая ауторефлексия. Том 1, СПб.: Норма, 2003. Приложение к части 1. (Андр. Алексеев).

*   *   *

6.2.12a. Журналист, социолог, security

     Михаил Борисович Левин - выпускник экономического факультета МГУ (1976). В восьмидесятые годы занимался в основном публицистикой. В 1990 году, независимо от советских учреждений и организаций, поступил в аспирантуру Висконсинского Университета США. Доктор социологии (Университет МакМастера, Канада, 1999). Автор более сотни публикаций, в том числе нескольких книг. Специализация: отклоняющееся поведение, социальные проблемы, социальные дефиниции. Живет в Калифорнии. Работает не по специальности и академической работы не ищет. [5]

**

Из личной переписки

А. Алексеев – М. Левину

<…> В твоей объективке очень изящно сказано: «Работает не по специальности и академической работы не ищет». А что за работа не по специальности? Как Ты понимаешь, меня Ты никаким ответом не удивишь. И еще: правильно ли я понял, что живешь Ты как бы между Канадой и Калифорнией? При случае – поясни. <…> (Февраль 2009)

**

М. Левин – А. Алексееву

     <…> Что касается моей работы и проч., я работаю, как положено советскому интеллигенту, сторожем. Называется частная служба безопасности, но суть в том, что сидишь на воротах и пропускаешь машины с пропуском, а без пропуска не пропускаешь. Чувствую себя по этому поводу нормально, даже хорошо. Больше половины времени могу заниматься своими делами, читать, писать, переводить. Плохо то, что не могу пользоваться компьютером, просто беда. <…>

      В целом мне кажется, если бы я был на профессорской должности, мои самоощущения были бы менее жизнерадостными - беспрерывная мышиная возня, сроки, склоки. Преподавать не тянет, рассылать статьи в теоретические журналы, упорно стоящие на том, что дважды два будет пять - надоело. А академическую публику я просто недолюбливаю. Здесь, как и в Союзе, я довольно близко общался и с работягами, и с наркоманами, и со всякими вообще людьми - и профессура мне кажется, за редкими исключениями, самой механической, нечеловеческой частью общества. Сравниться с ними могут только чиновники да, пожалуй, бизнесмены. Нормальное человеческое общение с ними почти невозможно.

      Не занимаюсь ли я самообманом? Вроде, нет. Конечно, если бы мне вдруг предложили работу в приличном университете, я бы не отказался. Но вот радости такая работа, я думаю, мне бы не принесла.

     Human Rights Watch мне <…> не ответила. Хотя сомневаюсь, что в Америке легко найти людей, лучше меня знающих Россию, больше меня заинтересованных в российской политике и обществе, лучше меня владеющих и русским, и английским. Зато нетрудно найти людей, более организованных и функциональных, чем я, и это, видимо, важнее. Впрочем, может, и это к лучшему. Не уверен, что мне было бы уютно с ними. Я тогда стал вникать в их работу, читать их отчеты, заявления и проч. - и осталось ощущения, что все-таки и они смотрят на остальной мир свысока, и русские для них - недоразвитые, которых надо учить уму-разуму. <…> 18.02.2009

*   *   *

А. Алексеев – М. Левину

      <…> Твой «уход в сторожа» на другом континенте показывает, что все общественные системы похожи одна другую, а все личности различаются и уникальны. Мне твоя мотивация очень близка. Кроме чтения лекций и писания теоретических статей есть масса способов самовыражения для доктора социологии, да еще защитившегося в университете МакМастера. Если зарплата сторожа обеспечивает бытовой минимум, то нет границ для творческого максимума. Не удивлюсь, если Ты со своей головой, интересом к «живой жизни» и пером окажешься (или уже оказался?) писателем, драматургом, эссеистом. Впрочем, и в хорошем исполнении любой работы, как я не раз убеждался, есть своя радость.

     Интересно, что Борис Докторов долго работал в секюрити, пока (а точнее – параллельно) не начал писать историю новейшей российской социологии и американского Public Opinion Research «в лицах»: уже четвертую книгу пишет. Не далее как в феврале получил почетную российскую премию «Серебряный лучник» за книгу «Реклама и опросы общественного мнения в США». [6]

      Ты чуть удивил меня с проблемой компьютера на службе. А ноут-буки на что? Или запрещено?

      Короче, Ты – свободный человек, да еще в стране, которая все же посвободнее нашей. А для человека твоего типа – даже простое ведение дневника может стать высочайшей творческой отдачей. Впрочем, Ты это все не хуже меня знаешь, и наверняка испытал на себе. <…>

18.02.2009

*   *   *

М. Левин – А. Алексееву

    <…> Твой отклик на мои дела мы скорее всего обсудим при встрече. Не удержусь только от одного замечания. Россия - страна недоразвитой пока демократии, в отличие от USA. Но по моим ощущениям свободы в сегодняшней России больше, чем в Америке. Может потому, что в Америке больше порядка, слишком много.

     Меня заинтриговало Твое упоминание о пути Докторова в Америке, поразительно.

     А что у Тебя? Чем Ты занимаешься, у меня есть представление. Но де-институализация, как я когда-то, по расставании с университетом, назвал свое собственное положение, создает известные проблемы. Как с ними? Или Ты как-то устроился? Нескромные вопросы, извини, но они меня на самом деле беспокоят.

     Удачи с книгой! <…>

8.03.2009

     Переписка, понятно, продолжается. Но задачу презентации своего друга в этой книге, я, кажется, уже решил.

     В апреле мы встретились. М. Л. ненадолго приезжал в Россию. (А. А.)

*   *   *

6.2.13. «Аспид» (отрывок) [7]

      …Кликуха Аспид, которую гэбэшные душеведы, не привыкшие к такому поведению поднадзорных, дали когда-то Андрею, помимо неожиданного полицейского изящества интересна как бы жалобой на горькую свою долю. Она взывает о сострадании к ним, следователям. Этот буквоед измучил их бесстрастным и занудным серьёзом, с которым относился к нормам УПК РСФСР. Парень явно не понимал шуток, не мог взять в толк, что разные там нормы права пишутся белым по красному для лохов, по торжественным дням несущих транспаранты мимо мавзолея и прочих сакральных возвышенностей. А здесь, на Литейном, 4, люди не шутки шутят, а работу работают – в соответствии с «руководительными взглядами» (К. Прутков) обитателей возвышенностей, а не красно-белыми тряпочками.

      Впрочем, так ли уж ошибся Лёша? (Выше речь шла о моём соседе по палате, который видел тебя и Арлена, когда вы навестили меня в больнице. После вашего ухода он спросил: «Они кто – артисты?». – А. К.). Скорее устами этого младенца высказалась истина, ускользнувшая от душеведов специального назначения. Андрей играл с ними в игру «закон и порядок», выдавливал на поле, размеченное демагогическими тряпочками, и были в этой игре свой артистизм и своё мрачноватое веселье. <…>

А. Кетегат

====================



[1] Публикуется впервые. Рассказ Анри Кетегата «По знакомой дороге» написан в 2007 г. Об А. А. Кетегате см. выше: 2.F.9, 4.1.1, 4.7. Его собственные тексты см.: разделы 2.F.26, 7.2.2.

[2] А. А. Кетегат. В полях предков. Семейные хроники // Иерусалимский журнал, 2006, № 23. См. также на сайтах: «Журнальный зал» - http://magazines.russ.ru/ier/2006/23/ke10.html; «Международная биографическая инициатива» - http://www.unlv.edu/centers/cdclv/archives/Memoirs/ketegat.html.

[3] Первый отрывок из Ю. А. Щеголева см. в: А. Н. Алексеев. Драматическая социология и социологическая ауторефлексия… Том 1, с. 576. Второй отрывок – там же, с. 572. (Электронная версия - http://www.kiis.com.ua/txt/pdf/book/T1_pril6.pdf).

[4] «…Богаты мы, едва из колыбели, / Ошибками отцов и поздним их умом, / И жизнь уж нас томит, как ровный путь без цели, / Как пир на празднике чужом…» (М. Ю. Лермонтов. Дума. Цит. по: http://www.stihi-rus.ru/1/Lermontov/32.htm).

[5] О. М. Б. Левине, а также его обращение к Президенту РФ от февраля 2009 г. см. также выше: раздел 2.F.17.

[6] См.: Борис Докторов получил премию «Серебряный лучник» за свою книгу «Реклама и опросы общественного мнения в США» / Полит.Ру. 30 января 2009 г.- http://www.polit.ru/science/2009/01/30/doktorov.html. Тексты Б. З. Докторова в настоящей книге см.: разделы 1.2, 4.3, 6.2.7, 8.1.5, 8.1.7, 8.2, 8.4.1.

[7] Автор этого отрывка – Анри Кетегат. Прислано мне в апреле 2007 г. (Примечание А. Алексеева).

Письма внуку  |  7.1.3. Корни и ветви  |  7.1.4. Семейная история Ивана  |  7.2. Память семейная и историческая  |  7.2.a. Дар следующим. Рэм Баранцев  |  7.3.народная генеалогия  |  7.4."Алексеевский архив"  |  7.5. Свобода ... самоопределения  |  10.1. Дневник и письмо  |  6.2.4. ­Ожидали ли перемен  |  6.2.9. Виктор и Лидия Сокирко  |  6.2.12. Социологи-расстриги  |  6.2.14. О В.А. Ядове  |  6.2.17. "Нет обману". А.Сарно  |  8.4.а. Газоскреб на Охте  |  Драматическая социология  |  СИ РАН – 2007  |  Лжесвидетели  |  О фальсификаторах истории  |  Тезисы о биографии и со-бытии человека  |  Эстафета памяти  |  "Случай из жизни" Социологического института РАН  |  Вольнодумцы и инакодействующие  |  С.Маркелов и А.Бабурова  |  «Случай» Олимпийского строительства  |  Будни Экологической вахты по Северному Кавказу  |  Эпистолярные эксперименты  |  ВЫПИСКИ И ЗАМЕТКИ ЛИДИИ ТКАЧЕНКО

Версия для печати

 

        Гостевая

 



 sundry, все права защищены.  

Работает на: Amiro CMS