И  продолжение...

Автор И.М.Яковлева

Такие или похожие снимки есть почти в каждом доме. Славные, хорошие ребятишки…

     Серьёзный, сосредоточенный Мишка и я, … рот чуть приоткрыт … Заметили? В те поры мне ставился диагноз хронический тонзиллит. Слава Богу всё прошло и, наверное, не вспомнилось бы, если бы не это… зримое отражение времени… вспомнилось даже ощущение заложенности носа, затруднённого дыхания…

     Удивительно, всё-таки… я хорошо помню этот наш семейный поход в «Фотографию» тогда, помню, как мне хотелось быть красивой на будущем снимке. Вначале нас сняли вдвоём, а потом поочерёдно. И мама, пока снимали Мишку, расплетала мои тугие косички, а я в зеркале увидела свои красивые, как мне показалось, волнистые волосы… а потом мамочка завязала тёмно-красный бант и я себе наконец-то понравилась…

     Такими мы с Мишей были весной 1950 года. Осенью я должна была пойти в школу, но в августе подхватила коклюш, и кашляла почти так же, как папа. Эта мысль доставляла какое-то удовольствие и скрашивала неприятные болезненные ощущения. А потом так радостно было, что меня не стали отдавать в школу… (ведь я проболела весь сентябрь) мне хотелось учиться вместе с Таней, а она на пол года младше и должна была идти в следующем году… в результате пошли мы с ней вместе... взявшись за руки первый раз в первый класс…

Была ведь и фотография такая… Пропала… Может у Тани сохранилась? Вставлю, если найдётся…

     Что же осталось в памяти от этого нежного возраста?

      Помню, как мы ходили на демонстрации 1 мая и 7 ноября. Все ходили. Нас, ребятишек, устававших от долгого пути, иногда подсаживали на грузовики с транспарантами.

      Однажды нас с Мишкой посадили в грузовик с фанерным ящиком в кузове. И были там дырочки, из которых свет проникал. Там я впервые увидела на противоположной стенке перевёрнутое изображение того, что было на улице… очень меня это поразило… поразило на всю жизнь. Так я впервые познавала один из фундаментальных законов оптики…

     А с флажками на этом снимке это я. Узнали? И мамочка рядом.  А за моей спиной кто-то портрет Сталина тащит...   Сколько таких портретов в толпе демонстрантов было!... 

     Ещё запомнились огромные продуктовые очереди в нашем дворе у задних дверей гастронома (то за мукой, то за сахаром, то за яйцами…) Стояли часами. На детей давали отдельную норму продуктов, поэтому нас, ребят, обычно использовали несколько раз. Знакомые, у которых не было детей рядом, просили постоять и получить что-то для них. Надо было следить, чтобы продавщица не заметила, что на тебя уже выдана норма. Меняли шапки, шарфики… Очень я волновалась… И однажды продавщица так подмигнула мне, что я поняла – меня узнали… и ничего… Обошлось. Она меня не выдала.

     А ещё хочется рассказать об огородах, которые были сразу за нашим домом. Мы ходили по межам, играли там, купались в канавах, вырытых вдоль железной дороги, собирали цветы. Букеты приносили домой.

          Как там жаворонки пели по весне!… Чудо!… До сих пор во сне брожу по тем межам и огородам,… и жаворонки мне поют…

     Там, на Московском, мы вполне хлебнули жизни в коммунальной квартире. Наши соседи Кучеровы работали там же, где папа. Может быть, они и не были худшим вариантом людей, с которыми надо жить бок о бок. Может быть… но, общая кухня при достаточно эмоциональном характере мамы и бабушки, общий стенной шкаф для верхней одежды в коридоре, это потенциальные источники конфликтов… или, скажем,… послали как-то Виктора Андреевича Кучерова в командировку в Ростов-на-Дону, где в тот момент был папа, (сосланный за добросовестное заполнение анкеты о родственниках, проживающих в Бельгии) и мама попросила его передать мужу калоши… На сегодняшний день – смешно и дико… Отказался разлюбезный наш сосед по квартире. Он, видите ли, «не имеет права контачить с теми, кого сослали»… А ведь он ехал в ту самую контору, а папа жил в городе, а не за решёткой тогда.

     Ну, да бог с ним. Когда мы разъехались по отдельным квартирам, (папе дали двухкомнатную и Кучеровым тоже дали и недалеко от нас, в Автово) дамы наши, мама с бабушкой и Вера Петровна Кучерова, встречаясь, с удовольствием болтали, вспоминая совместное житьё-бытьё и делясь новостями.

Фото 1957 года. 

     Ну вот, мы опять на демонстрации. Кажется, это «День 7 Ноября, красный день календаря». В детстве мы любили любые праздники. Это уже потом, когда я начала работать музыкальным воспитателем в детском саду, праздники стали для меня и испытанием, и наказанием, и итогом работы в течение нескольких месяцев.

     А эта фотография мне особенно дорога потому, что у нас практически очень мало снимков папы в быту. Как хорошо он здесь улыбается! Ему с нами, со мной и Мишкой, всегда было хорошо. 

     А на демонстрации мы шли с папиными сотрудниками и мне запомнилось, что все так уважительно к нему относились, так внимательно выслушивали даже совсем незначительные слова... Я чувствовала какую-то гордость за папу, и радость, что я дочка, к которой, по инерции тоже все относились очень хорошо.  Папа мой вообще был человеком редкостным. Он жил в каком-то другом, как мне казалось, мире. Для него не существовало бытовых проблем. Это всегда было заботой мамы. 

     Папа жил в мире книг которые читал, в мире своих рабочих радиотехнических проблем. А нам с Мишкой он много рассказывал о прочитанном. Например, ему нравились произведения на исторические темы писателя по фамилии Ян.  Не могу сейчас вспомнить подробностей... Но он так ярко и интересно рассказывал, что я прямо видела Чингиз-хана и переживала его походы и приключения.  Иногда мы вместе читали некоторые романы этого писателя. Обычно я читала вслух. Я любила читать, любила, когда меня слушали.  

     Мишка и папа были слушателями благодарными. Они часто просили, чтобы я читала.  У меня уже тогда, в детстве выработалась определённая, почти актёрская техника чтения.  А Миша читать ленился... Хотя, он ведь был на два года младше меня и ему было труднее... если мы читали по очереди.  А приходилось заставлять его. У Миши в первых классах была очень хорошая учительница Мария Константиновна. Она требовала, чтобы родители занимались с братцем моим. А это дома перекладывалось на меня. Хотя... бабушка, которая Мишку особенно любила, водила его в какой-то кружок, где Миша пел... причём, не в хоре, а дуэтом с другим мальчиком. Помню, он даже в каком-то концерте выступал с песней о дружбе. А мы с бабушкой сидели в зале и слушали, а потом аплодировали. Миша вообще очень музыкальным мальчиком был. Мы с ним занимались в музыкальной школе. Я тоже способной была, но Мишка мог бы стать и профессиональным пианистом, я думаю... Вначале мы ходили в Муз. школу Московского района, а потом, когда переехали в Кировский, Миша учился у Сэды Карповны Попазян... очень сильного педагога. Он на окончании школы исполнял, и с блеском, "Танец с саблями" из балета "Ромео и Джульетта"  Хачатуряна.  У него великолепно звучал инструмент.

    Ну а я, хотя очень любила слушать музыку, за рояль садиться приходилось меня заставлять. Пока произведения были простыми, я с маминых рук быстро схватывала, а когда стало посложнее... Я очень плохо читала музыку по нотам. Когда уже выучено, могла играть часами, но разобрать что-то новое... большая была для меня проблема.  Много нервов потрачено и мамой, и педагогами моими. Мама ведь сама педагогом фортепиано была... Говорят, и это правда, нельзя учить своих детей. Мама  старалась, да, видно, зря... Толку было не много. Хотя школу я закончила и отметки были хорошие... но не заслуженные, конечно. То есть, когда уже выучено, я исполняла хорошо, музыкально, но чего это педагогам стоило!...

                

 

     Коньки-то и мне и Мише родители подарили, но кататься по настоящему мы с ним так и не научились. А Таня с Аликом катались здорово. Мне было завидно. Почему-то нас на каток не звали… а, может быть, мы сами увиливали… Не помню.

     На левой фотографии я и Алик. Мои коленки в снегу, а Алькины - чистые… Как всегда! Он ведь не падал.

     В памяти детства остались холодные зимы, когда дворники в белых передниках по утрам огромными лопатами под названием «пихло» чистили обильный снег, нападавший за ночь. С тех детских пор я такого снега в Ленинграде не видела. У нас были свои детские лопаты и мы тоже старательно сгребали снег. Причём, в памяти остались прогулки с лопатами поздно вечером, в темноте. Снег летящий под светом уличных фонарей... а мы его сгребаем и тут же наши расчищенные дорожки снова засыпает белоснежым покрывалом... И словно трудились зря... Но какая-то польза всё-таки была... сугробы росли, а дорожки меж ними были почти чистыми.  А если их не посыпали дворники песочком, то наутро было так скользко... да мы ещё раскатывали дорожки... Какое это удовольствие прокатиться и не упасть!

     На фотографии справа у Миши за спиной сугроб, высотой чуть ниже папы. Мы зимой ходили в валенках, которые на этой фотографии у папы в руках. Вероятно, они из ремонта…

     Мишка весь в снегу. Мы часто приходили с прогулки по уши мокрые от растаявшего снега. Мама с бабушкой старались посушить промокшую одежду у печки в кухне, но это вызывало недовольство соседки и частенько, учитывая эмоциональность мамы, ... да и соседки, Веры Петровны, было поводом для скандалов.

     Частенько, вчетвером, (мы с Мишкой, и Таня с Аликом), ходили на железнодорожные линии, которые находятся между Московским и Кировским районами Ленинграда. У насыпи можно было вырыть в снегу пещеру, построить целый снежный дом. Там можно было найти что-нибудь интересное, упавшее с грузовых платформ.

     Помню, как-то мы собрали много больших кусков парафина, и в снежном доме у нас в большой консервной банке горел огонь.  Очень яркие воспоминания... 

 Алик очень похож на свою маму. Здесь Софья Павловна вышла очень хорошо.     Таня с Аликом позируют своему папе.

     Аркадий Александрович с большим увлечением занимался фотографией. Мне кажется, что этот снимок очень удачный, а главное, брат с сестрой очень на себя похожи.

     Альку я всегда любила больше всех своих сверстников. И знала, что он относится ко мне так же. Знала, что он никогда меня не предаст и обязательно поможет, если будет нужно. Алька, Алька…  Я так хочу, чтобы ты был всегда счастлив!… Позови меня, если будет нужно…

     Интересно, почему я не удостоилась у тебя какого-нибудь прозвища?… Ведь смешные словечки были у Альки для каждого и это, почему-то не было обидно: сестра Таня – Крока, её дочка – Оля – Шимпа; Мишка, дорогой мой братец – Осьминог, Краснорожий; жена Мишкина – Нашажена; Тамара – Алькина жена – Оба; друг Серёжа – Самец… и т.д. и т.п. Кажется, это пошло от отца Фонарёвых, который звал Альку – Котик, а Таню – Козя.

     Был период, когда я боялась твоей, Алька, язвительности. Ты мог высмеять кого угодно, очень точно и часто – достаточно жестоко.

     На этой фотографии Алька – совсем беленький, совсем блондин, к двадцати годам волосы у него стали почти чёрными, а с тридцати – седыми. В остальном за последние 60 лет он ничуть не изменился. Ну, ни чуточки. И ушами шевелить не разучился, и в картишки играть, оставляя меня и Мишку «в дураках».

     Разве только программное обеспечение вооружения военных кораблей без него теперь делать некому и поэтому мне его не дождаться… и не увидеть тебя, лопоухого… приезжай! Я всегда рада… и жду тебя…

     А это (слева) мы летом на даче в Рощино. Мы с Таней (её личико между Мишей и Аликом) окончили второй класс, а мальчишки осенью пойдут в школу.

     На заднем плане, не очень чётко вышла, наша с Мишей бабушка, Раиса Алексеевна.

     Там в Рощино она и Софья Павловна, чтоб не убегали мы далеко то дома, построили шалаш для нас из еловых веток. Очень хороший шалаш. Но, наверное, зря они так старались... Нам гораздо интереснее было играть в своём собственном шалаше. Он был в старой военной воронке оставшейся от взрыва большой бомбы. Вокруг росли густые кусты, которые мы связали над центром воронки и получилась крыша. Там мы играли в войну. Это был наш штаб.

    А врагами, немцами, разумеется, становились проезжавшие по дороге машины. Мы обстреливали их из автоматов (сделанных своими руками - игрушечных у нас не было... тогда вообще игрушек было мало), забрасывали гранатами, которые были из подходящих палок. Командиром был обычно Алька, а я или Таня – санитарками. Перевязывали "раненых", Лечили "таблетками" (гнилой смородиной). А смородины было мало, её слишком экономно расходовали, вот она и испортилась. Нас потом наказали, а бабушка заставила всех нас пить раствор марганцовки, чтобы желудок не расстроился.

     Надо сказать, что нас с Мишкой практически никогда не наказывали. А если уж доводили мы папу или маму "до белого каления", то могли они в сердцах шлёпнуть разок по заднице... А вот у Фонарёвых было хуже. И особенно меня возмущало, что Аркадий Александрович приказывал провинившемуся самому принести для наказания ремень, который всегда висел на видном месте и потом методично лупил детей этим ремнём... и мне казалось, что было это очень жестоко.

     Вот какой была Таня там, в Рощино. Сосредоточенная, серьёзная. Она всегда была пай-девочкой. Но и ябедой тоже была обычно Таня. От неё узнавали старшие и о той злосчастной смородине… и о прочих наших не всегда безобидных проделках.

Миша с Алькой ходили в разведку. Аркадий Александрович (это он на правом снимке стоит в центре) сделал  удачный снимок, который так и назывался «Разведчики».

     А на правом снимке бабушка наша с Мишкой - Раиса Алексеевна Дьякова обнимает внуков. А сзади стоят мамы... Слева Софья Павловна Фонарёва, мама Тани с Аликом, а справа - наша с Мишей мамочка - Ариадна Иннокентьевна Яковлева. Как давно всё это было! Как давно!...   

     Я понимаю,... то, что я здесь пишу может быть интересно моим домашним...тому, кто на этих снимках. Очень уж заурядно, обыденно сохранённое в этих заметеках и фотографиях. Но я росла в счастливой семье. Мама с папой любили друг друга и нас с Мишкой. Конечно, были и вспышки, ссоры у мамы с бабушкой... как без этого?   Но это, вероятно, та соль, без которой суп жизни нашей был бы не вкусным...

        

 

Мама с папой (без комментариев...)                                                     Господи! Как там было хорошо нам, когда приезжали папа с мамой!.. Мы идём купаться.

              

    Самая лучшая фотогафия Тани, сделанная её папой.

 Когда принимали в пионеры, надо было сказать:

     «Я, юный пионер Союза Советских социалистических республик

     перед лицом своих товарищей торжественно обещаю…

        

 

Между Таней и мной Нелли Деева...Как ни смешно теперь, это из-за неё я так переживала.       Таня и я в Парке Победы. Это мы были уже в 4 классе.

     По воскресеньям мы с родителями частенько ходили в парк Победы. Он тогда только образовывался. Там экскаваторами рыли пруды, сажали деревья. На центральной аллее устанавливали памятники, садовые скамейки. Парк казался мне огромным, почти бесконечным. А не так давно я попала туда и все оказалось совсем не так…

     Там на тенистых аллеях рос душистый табак, который мне очень нравился. Он так чудесно пахнет. Теперь сажаю табачок на балконе и по вечерам вдыхаю запах детства. Закрою глаза и дышу, дышу…

 

  

Ниже вся наша семья летом 1956 года.  Жили мы тогда на даче на 64–ом километре по дороге на Карельский перешеек.  Море (Финский залив)  было (был)рядом. Дача практически в лесу. Было там очень хорошо.

 

     

 

     В начале лета мы с бабушкой ходили по окрестностям и собирали землянику. Бабушка обычно брала с собой палку и, находя ягодки, указывала на них палкой и говорила «Вот, вот…», а я собирала и то, что находила сама и то, что показывала бабушка. Приносили не много – кружечку или две. В конце лета собирали чернику. За ней ходили подальше и приносили каждый по 3х литровому бидончику.

     В тот год у нас было всеобщее увлечение игрой в картишки. Сражались вчетвером: бабушка, мама и мы с Мишкой. Папа в карты не играл никогда. Обычно играли или в «дурачка» или в «66». Сейчас не помню даже правил игры в «66», а тогда азарт разбирал нас всех. Особенно заводилась бабушка. Могли играть несколько часов подряд, забыв про всё на свете.

     Кроме того, на день нашего с Мишей рождения (у нас один от другого спустя неделю, 21-го у меня, 29-го июня у Миши) родители подарили нам крокет. В этой игре участвовал даже папа. Надо было с помощью молотков проводить деревянные шары через проволочные воротца (воткнутые в землю). Площадка была довольно ровная и к концу лета она бывала хорошо утоптанна.

     У бабушки в руке крокетный молоток и рядом шар с полосками (красными или чёрными). Игроки делятся на две команды, и каждый проводит свой шар и отбивает шары противника. Честно говоря, подробно правил этой игры я тоже не помню. Но игра азартная, заводила всех нас. Она была в моде ещё во времена бабушкиной юности и это придавало особый аромат этому летнему развлечению.

     

Велосипед «Орлёнок» был большой радостью нашего детства. Катались по очереди.  

;

 

     Вот они, крокетные баталии… Погода хорошая, солнышко светит… И не так как здесь, в Абхазии. Солнышко ласковое, нежное…

     Как я устала здесь от жары! С самого утра больше 30° С. Ходишь целый день мокрая… Пить ужасно хочется, а чем больше пьёшь , тем больше потеешь… Устала я от этого. Устала! Слава Богу, что хоть в спальне кондиционер. Хожу туда отдыхать.

     Собаки тоже пол дня там балдеют. Им в шубах, наверное, ещё хуже… хотя они ведь Среднеазиатские… а там, в Средней Азии тоже бывает очень жарко.

     Это наш Босс (он же Барбос, он же Боо, Бося, Босенька, Босятина, Босятинка, пёсик мой родненький...) лежит на нашем крыльце. Эта же фотография в его паспорте. Как недолго он прожил... И умер, как человек, от разрыва сердца...

 

     Маме с папой, наверное, понравились бы наши собаки, дом, и то, что в нём… Они, конечно, тоже переживали бы наше одиночество… огорчались бы, что внучки уехали… Правда они вряд ли одобрили бы то количество кошек, которое у нас сейчас:  Буська, Котик, Васька, Бесёнок и Полосатик. Пять штук. Многовато… Правда, они все почти всегда во дворе, огороде или ещё где-нибудь гуляют. Но в непогоду собираются… Утром все прибегают на завтрак, днём, к обеду - все под столом, вечером кормлю ещё раз. Они скрашивают нашу жизнь.

     А когда нам с Мишей было соответственно по 13 и 11 лет, жила с нами кошечка. Звали её Феска… полное имя – Фестивальная. Это был год, когда в Москве был Фестиваль молодёжи и студентов. Вот мы её так и назвали… Чудно?… Конечно!…

      Жаль, что прожила она у нас не долго. Потом, уже у нас с Володей и Андрюшенькой был кот Мурзик. Он погиб на кордоне. Очень мы его любили… Зверьё – это радость…

Количество посещений с 22.07.2010