Генеалогия - удивительная штука! Она, мне кажется,  похожа на работу сыщика... или археолога. И что самое удивительное, она делает прекрасные подарки человеку, который занимается ею добросовестно. И, главное, что она дарит - общение. В наш век, когда почти исчезли коммунальные квартиры, когда большинство людей разучилось писать письма (ведь можно позвонить!), когда и потребность в общении почему-то у многих стала исчезать, заниятие генеалогическим поиском приносит такую нечаянную радость! И ведь остаются следы генеалогических находок. Фиксируется каждая мелочь - ведь не знаешь когда и что может пригодится тебе в работе. А уж когда найденные в таком поиске люди приезжают к тебе!... Во всяком случае я очень радуюсь.

     В ноябре прошедшего 2009-го приехали Куликовы, о которых я уже писала ( Ю.Ю.Куликов, Жевакины ), порассказали много интересного.

     Я там говорила , что Жевакины - самые близкие друзья детства моего отца, писала и про переписку, которая завязалась у меня с сыном Ольды Александровны Жевакиной - Юрием Юрьевичем Куликовым. И вот он  приехал к нам со своею женой сюда,  в Абхазию и привёз материалы о друге моего папы - Сергее Жевакине. Его не стало в 2001-м и друзьям, сотрудникам и родным хочется сохранить память о большом учёном и хорошем человеке.  С удовольствием помещаю cобранное и написанное на своём сайте.

И. М. Яковлева 

 

  Ю. Ю. Куликов ( под редакцией И.М.Яковлевой) 

     Мы представляем биографическую канву одного из замечательных российских людей 20 века Жевакина Сергея Александровича (1916 – 2001). Жизнь его совпала по времени с одним из самых страшных тоталитарных режимов, когда-либо имевших место в истории России (да и не только  России). Существование в трагических обстоятельствах накладывает отпечаток на жизнь и поведение человека. Эти обстоятельства превращают человека в раба, причём, так, что он этого и не замечает. Тем не менее, Сергей Александрович сумел остаться настоящим гражданином своей страны  и получить первоклассный результат в астрофизике – создание основ теории пульсации цефеид - физических переменных звёзд (1953 год). Это достижение вошло в золотой фонд мировой науки.

Сергей Александрович Жевакин

 родился 11 апреля 1916 года в Москве.

Фотография относится, "по-видимому, к довоенному времени",

пишет Ю.Ю.Куликов, для которого Сергей Александрович -

 родной брат его матери,. 

"Самому Сергею Александровичу, - пишет он, 

очень нравилось это изображение.

Таким его никогда не видела Нина Иосифовна Оношко,

 его жена (девичья фамилия). Они познакомились после войны."

Происхождение и родители

     Мать Сергея Александровича  – Гали Николаевна Жевакина (ур. Кравченко) родилась 28 мая 1890 года в Костроме, умерла 28 октября 1967 года в Нижнем Новгороде (тогда Горький).

     Отец – Александр Сергеевич Жевакин родился 10 сентября 1888 года в Москве, умер в Нижнем Новгороде (тогда Горький) 1 декабря 1971 года.

     Родня по линии матери была дворянского происхождения.

     Прадед (С.А. Жевакина) – государственный преступник декабрист Иосиф Викторович Поджио (1792 – 1848). Родился в Николаеве, а умер в Иркутске. Участник Отечественной войны 1812 (Бородино). Член Южного общества (1824, принят В.Л. Давыдовым).

     Этот портрет-дагерротип был изготовлен летом 1845 года инженером-поручиком А. Давиньоном и   послан Поджио дочерям Наталье и Софье с надписью по-французски: «Дорогая Наташенька, вот черты твоего отца (после двадцати лет изгнания и в возрасте 53 лет).

15 июня 1845 г.»

     Его отец – итальянец, Витторио Амадео Поджио (Poggio, ум. 29.8.1812) переселился в Одессу и вместе с герцогом Ришелье, Ланжероном и де Рибасом был одним из первых устроителей этого города.

     Мать – Магдалина Осиповна Даде, француженка (ум. после 1842 года) - прапрабабушка Сергея Александровича Жевакина. 

     Вообще говоря, женская родословная Сергея Александровича очень пестрая в национальном плане – французы, поляки, сербы и восточные славяне.

  А вот по линии отца корни чисто русские.  

«Мой дед по линии отца ушел мальчишкой из села Выездного под Арзамасом в Москву и стал там (в конце концов)директором банка (не сразу, конечно!)». Эта фраза найдена в записках Сергея Александровича, по-видимому, он составлял свою биографическую справку.

     Этот дед, Сергей Иванович Жевакин – крестьянин села Выездное, которое расположено напротив Арзамаса на другой стороне реки Тёши. Выбился он в люди – стал приказчиком на кошмовальной фабрике сибирского миллионера Н.М. Чукмалдина (уроженца города Тюмени). Фабрика расположена в Арзамасе.

 
 

 

 

 

 На фотографии 

 изображён

С.И. Жевакин –

владелец фабрики

 и другой недвижимости.

     Село Выездное связано также с другим замечательным человеком – с Андреем Дмитриевичем Сахаровым; его прадед был там протоиреем церкви Смоленской Божьей Матери. Родственница Сахарова Н.Н. Райковская оставила воспоминания о Выездном:

     «... говорили довольно глухо и темно, что выездновцы когда-то и кем-то были перевезены или сами переселились из каких-то дальних, чуть ли даже нерусских мест, и что поэтому-то они и отличались так резко от городских мещан и крестьян окрестных деревень внешним видом, энергией и смекалкой. Насколько припоминаю, выездновские крестьяне были народ предприимчивый и трудовой».

 (Из книги – АНДРЕЙ ДМИТРИЕВИЧ: Воспоминания о Сахарове. – М.: ТЕРРА, «Книжное обозрение», 1991.)

Недавно на форуме СВРТ  Татьяна  Грачёва поместила  снимок, который ниже...

     Как это ни удивительно, но она знала Сергея Александровича Жевакина и до сих пор общается с Юрием Юрьевичем Куликовым, который и является инициатором и основным автором этой публикации.  Она написала, что  «Сергея Александровича Жевакина … часто видела. Начинала я работать, написала Татьяна, в НИРФИ (Нижегородский Научно-исследовательский радиофизический институт), где он работал. А жил он в соседнем доме, на Набережной. Необычный был человек. Для него быт, похоже, не существовал. Главное в его жизни была наука.»

После смерти С.И. Жевакина его сыну Александру Сергеевичу (отцу Сергея Александровича) пришлось бросить учёбу в Высшей императорской технической школе  (это теперешний Баумановский институт в Москве) и заняться делами фабрики. Сохранился интересный документ того времени.

     В дальнейшем образование так и не удалось ему получить...    Как учился Александр Сергеевич неизвестно, но вступительные экзамены он сдал весьма успешно – прошёл по конкурсу вторым номером. 

     Фабрика и всё имущество, после 1917 года  у него были конфискованы...  а после окончания НЭПа отец Сергея Александровича стал ещё и «лишенцем». В настоящее время многие уже не знают про эту категорию граждан, которых советская власть лишала всех прав. Со временем эта категория была в нашей стране  полностью уничтожена и физически. А.С. Жевакина спас его начальник по службе (в памяти сохранилась его фамилия – С.Я. Домазов). Он очень симпатизировал семье Александра Сергеевича. По-видимому, удалось ему  использовать свои связи в партийных и чекистских кругах. Благодаря этому А.С. Жевакин был восстановлен в правах, но дальнейшая его жизнь прошла в условиях жуткой бедности. Клеймо бывшего человека никуда не делось. При этом он остался чрезвычайно добрым и порядочным человеком и обладал недюжинными способностями.

Александр Сергеевич Жевакин венчался с Гали Николаевной Капманн  в 1913 году в Николаевской церкви на Мясницкой.  У неё это был второй брак. (Инф. от Сергея Жевакина)

 

 На фотографии   Серёжа Жевакин ещё мальчик...

Тут он вместе с отцом   в конце 20-х годов 20-го века.

Детство

На фотографии 

бабушка  Сергея Александровича,

 жена Сергея Ивановича Жевакина - Людмила Васильевна (ур. Нестерова).

и с ней молоденькая  Маргарита Сергеевна

сестра отца,  Александра Сергеевича Жевакина.

   

 Среди семейных реликвий

сохранился серебрянный поднос -

дар сотрудников фабрики жене хозяина

 Сергей Иванович Жевакин венчался с Людмилой Васильевной Нестеровой в 1882 году в Евловской церкви на Мясницкой.

  

     Огромное влияние на Сергея Александровича оказала мама – Гали (именно так, Гали, а не Галина) Николаевна Жевакина, роль которой в воспитании сына даже не поддается оценке.

         

Все её жизненные силы были отданы сыну. У Гали Николаевны кроме Сергея Александровича были ещё две дочери, но она считала, что девочки всегда устроятся, а вот с сыном всё гораздо сложнее.

     «1919 год 29 марта (по старому стилю)

  Сегодня моему родному мальчику исполнилось ровно три года. Ровно три года назад я со страшным трудом родила его. В Серёже вся моя жизнь, все мое счастье».

Из письма Гали Николаевны Жевакиной.

     Надо отметить, что это не пустые слова. Известен случай, когда мать с сыном гуляли по берегу Тёши, и он упал в воду и стал тонуть. Река Тёша в то время была достаточно глубокой и имела течение. Гали Николаевна, не раздумывая, бросилась в воду и вытащила своего любимого сына.

 На фотографии  – «Серёженька родился»

 Гали Николаевна с матерью своей,

Варварой Александровной Силич

     У Гали Николаевны была подруга Галина Николаевна фон Мекк – внучка известной меценатки Н.Ф. фон Мекк, оказавшей большую помощь П.И. Чайковскому в трудный период его жизни. Жевакины связаны очень дальним родством с  фон Мекк  через декабриста Василия Львовича Давыдова (1793-1855). Галина Николаевна была дочкой Николая Карловича барона фон Мекк (1863-1929) инженера-предпринимателя, который был знаменитым строителем железных дорог в России. Он был расстрелян в ЧЕКа без суда и следствия в 1929 году. Его семья получила статус «лишенцев» и выехала в Нижний Новгород, где на какое-то время нашла приют у Гали Николаевны Жевакиной на Больничной улице. Об этом периоде жизни имеется следующая легенда: Анна Львовна фон Мекк (Давыдова) – мать Галины Николаевны, нуждалась в хирургической операции, а лишенцам никакой помощи не оказывалось. Гали Николаевна Жевакина отправилась в больницу (теперешнюю № 5 напротив дома 35 на Больничной улице) и уговорила знакомого врача сделать операцию. Всё было сделано, но хирург сильно рисковал и жизнью и карьерой. Эта история описана в книге: Галина фон Мекк «Как я их помню» (перевод с англ. Б.С. Никитина). – М.: Фонд им. И.Д. Сытина, 1999. 

     Сохранилось две фотографии и письмо, адресованное матери Юрия Юрьевича Куликова Ольде Александровне (дома её звали Лёлей) от Татьяны Себенцовой, потомка фон Мекк и Чайковских. Это у меня на дочерней страничке

 

     Гали Николаевна была необычайно высоконравственным и мужественным человеком, и её влияние на Сергея Александровича было огромно.

  Г.Н. Жевакина с сыном в Арзамасе.

     Письмо Гали Николаевны сыну:

     Серёженька любимый мой, наконец, я купила тебе «Всадника без головы». Очень рад голубчик мой? И ещё нашла много хороших книг для тебя и для Лёли. Голубчики вы мои, страшно тянусь к вам, но доктор меня выпустит только в понедельник или во вторник. Но я чувствую себя уже хорошо то и думаю, что никто меня не задержит. Уж так хочется домой, так хочется, что сердце как-то даже сжимается при мысли об этом. Устала я так надолго уезжать от вас сокровища вы мои самые драгоценные в мире. Дружок ты мой нежный, страшно скучаю я по твоим ясным глазкам, так и вижу их перед собой, и так манят они меня к себе. Ну, большая половина прошла, потерпите ещё немножко, и увидимся и крепко, крепко прижму я тебя к себе. Целую тебя, мальчик мой.

     Попроси папу, чтобы он позвонил мне по телефону в субботу, я уже должна буду знать, когда я приеду. Напомни ему, и ты тогда будешь знать, когда я приеду. Поцелуй бабушку^*) от меня покрепче.

Твоя мама.

____________________

     «У меня было отличное детство – такому детству позавидуешь»! Эта фраза также из записок Сергея Александровича.

     Может быть, самым любимым человеком у Сергея Александровича была мать, которую он всегда называл на Вы, и которой в первую очередь рассказывал обо всех своих  своих обидах, неприятностях и радостях.

     Не могу здесь не сказать о том, что мой папа, Яковлев Михаил Александрович, который был первым мужем сестры Сергея Александровича, Ольды Александровны Жевакиной, при мне очень хорошо, тепло и с нежностью говорил о Гали Николаевне, которая была, хотя и не долго, его тёщей. При мне же пришло письмо о кончине Гали Николаевны и папа очень горько пережил эту утрату. 

Гали Николаевна Жевакина с матерью Варварой Александровной и сыном Серёжей.

Эту фотографию прислал мне Ю.Ю.Куликов в мае 2015 и написал: На фотографии - это бабушка, прабабушка, дядя Серёжа и

     У Сергея Александровича во все времена было два самых дорогих ему места – это Арзамас, хотя в этом городе он провел совсем мало времени (только раннее детство). Но всегда при любой оказии был готов отправиться в этот город на улицу Заводскую (бывшее название) к дому Жевакина,  где как он считал, был так счастлив. Эта улица упирается в реку Тёшу. Надо заметить, что из этого дома семья Жевакиных вместе с маленькими детьми была выкинута на улицу местными чекистами. Другое место – уже в Нижнем  дом 35 (изначально был номер 39 или даже 27) на улице Больничной (теперь улица Нестерова). В деревянном доме (всего 4 квартиры) на первом этаже прошло отрочество, юность и зрелость Сергея Александровича с 1926 по 1956 год.

     Квартира, в которой жили Жевакины в Нижнем Новгороде, была куплена его отцом во время НЭПа в кооперативе «Зодчий». (кажется, там сотрудничал и мой дедушка - А.А.Яковлев. Дома 33(в котором жили Яковлевы) и 35(Жевакинский)  были почти одинаковыми). Население дома составляли "бывшие" люди   - Бударины, Жевакины, Новиковы и Горбачевы.  Горбачев, как говорили, был меньшевик. Он пострадал от репрессий в 1937 году, по-видимому, его расстреляли. Был арестован в 1930 году и отправлен в лагерь Михаил Васильевич Бударин (1883-1953).

     Учился Сергей Александрович в средней школе им. Покровского. Это красное здание цело и поныне расположено на улице Ванеева напротив Оперного театра.

     В 1933 году он поступил на физико-математический факультет Горьковского Государственного Университета. Сергей Александрович имел страсть к математике и начал учится на соответствующем отделении физмата. На его беду он попал к преподавателю истории ВКПБ, который был родом из Арзамаса и прекрасно знал фабриканта Жевакина. К сожалению, фамилия этого человека нам неизвестна, известна его фраза: "Жевакин ты у меня университет не кончишь!"  К счастью так не случилось, всё завершилось благополучно – Сергей Александрович перешёл на физическое отделение и тем самым выпал из сферы влияния земляка-арзамасца. Для того чтобы существовать студенту Жевакину приходилось знать назубок учение Ленина-Сталина. Причём своими знаниями этой дисциплины Сергей Александрович поражал «идейных» коммунистов. Но нет худа без добра на физическом отделении Жевакин встретился с Александром Александровичем Андроновым (1901-1952), который оказал на судьбу Сергея Александровича определяющее влияние. Об этом речь пойдёт ниже.

 

 

    На фотографии  изображены студенты физического отделения, среди которых хорошо узнаваем Сергей Александрович и Александра Григорьевна Любина (1910-2005) остальные, к сожалению, нам неизвестны. А.Г. Любина была преподавателем у Сергея Александровича.

Летние каникулы  Жевакины проводили в Кстово

      Это  с конца XIX века – дачное место на Волге, примерно в 20 км от города вниз по течению реки. Здесь Сергей Александрович пристрастился к рыбной ловле, и впоследствии эта страсть сопровождала всю его жизнь в свободное время. На фотографии   брат и сестра (Сергей  и  Ольда Жевакины),  насаживают червяков на крючки подпусков.

     Сергей Александрович  увлекался теннисом, и наивысшим его достижением было четвёртое место среди горьковских спортсменов. Надо отметить, что тогда в центральной части города (довоенное время) было около пятнадцати кортов и занятия теннисом носило массовый характер.

     Каникулярное письмо Сергея Александровича, по-видимому, из Москвы:

     Милая мама! Август 1937

     Доехали прекрасно. Открытку написал на второй же день, но забыл послать. Сейчас пишу в парке культуры и отдыха. Вечер. Весь день провел здесь с папой, тетей Ритой и Суськой^*). Катались на лодке, Суська на байдарке – опрокинулся. Было много смеху, его забрала речная милиция и увезла на моторке.

Целую всех, время провожу хорошо. Серёжа.

__________________________

^*) папа – Александр Сергеевич Жевакин; тетя Рита – Маргарита Сергеевна Иноземцева сестра А.С. Жевакина, Суська – двоюродный брат Сергея Александровича, погиб в начале войны.

Образование (1933-1939)

Отзыв о С.А. Жевакине (см. фотографию (8) – оригинал отзыва).

     С.А. Жевакин окончил Горьковский Государственный Университет по специальности «Физика колебаний». Из окончивших в 1939 году это был, несомненно, наиболее способный. По моему предложению, он выполнил ряд расчетов по теории флуктуаций в автоколебательных системах и получил интересные результаты, касающиеся величины флуктуаций на пороге генерации (этот результат предполагается опубликовать). Несмотря на все мои хлопоты, его не удалось оставить в университете в качестве аспиранта т.к. нехватило мест. Я бы считал крайне желательным дать возможность С.А. Жевакину заниматься исследовательской работой по специальности, т.к. есть все основания думать, что из него может вырасти ценный научный работник.

Доктор физико-математических наук А. Андронов

     С.А. Жевакин закончил физико-математическое отделение Горьковского Государственного Университета с отличием. Руководителем его дипломной работы был А.А. Андронов. Несмотря на хлопоты Андронова он (Жевакин С.А.) был отправлен на работу в одну из лабораторий завода имени Ленина. Известно, что долго он там не задержался, ему очень не нравилась постановка и организация дела на заводе. Каким-то образом ему перейти в ЦВИРЛ (Центральная военная индустриальная радиолаборатория) – это предприятие (другое название завод 326) расположено на Мызе, как и первое место работы Сергея Александровича. Мыза бывшее дачное место нижегородцев на окраине города. В мае 1941 года Жевакин увольняется из лаборатории, так как появилась возможность для поступления в аспирантуру. Опытные люди в ЦВИРЛе говорили, Сергей, ты, куда ведь скоро будет война, но остановить его было нельзя, он рвался в науку – хотел заниматься настоящим с его точки зрения делом. 22 июня 1941 года началась война.

Война 1941-1945 гг.

     Младший лейтенант С.А. Жевакин с 7 июля 1941 года до конца войны на фронте. Демобилизовался в 1946 году. Здесь надо отметить, что А.А. Андронов прилагал все усилия отозвать Сергея Александровича с фронта. Как говорили в нашей семье (из рассказов Гали Николаевны), что Александру Александровичу удалось выхлопотать место для Жевакина в военном училище, но оно каким-то образом было перехвачено другим претендентом. Надо сказать, на столе у кровати Гали Николаевны стоял портрет Андронова в числе других любимых и уважаемых ею людей. Стоял до самой её смерти в 1967 году.

     Хочется сохранить здесь  несколько писем и открыток, адресованных Сергеем  маме, написанных в разные периоды войны. Эти письма являются живым свидетельством событий, участником которых был непосредственно Сергей Александрович. Надо отдавать себе отчёт, что письма с фронта просматривались военной цензурой, тем не менее, звучит всё-таки голос Жевакина.

     Милая мама! 31/7 41 г.

     Деньги можете тратить. Кроме тех, что лежат на дне ящика под книжками, в том же ящике в учебнике Сушкевича «Основы высшей алгебры» лежит 100 руб. Я буду получать 750 руб. (уже получаю) и вероятно вскоре 25% надбавки. Налогами это не облагают, только заем. Так что всё на еду; сыт по горло. Молока у нас в части (там хорошая столовая) нет, но сметану стакана 2 ем ежедневно. Чувствую себя прекрасно и почти свободно, («почти» потому что увольнительную для выхода за черту гарнизона получить довольно трудно) ем, купаюсь, хожу в кино. Конечно, это временно, пока у нас всё не ограничивается.

     Адрес отправителя: Калинин, Головинский вал д. 15 Овчинниковы

     Письмо с курсов по подготовке связистов-радиотехников:

     Милая мама!

     У меня крупная удача. Я ушел с курсов. Теперь я в радиомастерских радиотехником. На днях мы отправляемся на фронт. На курсах было ужасно. Я писал вам уже об этом, но упоминал там же и о своей избалованности. Дело однако совсем не в ней, ведь большинство воспринимало обстановку курсов еще лучше меня. Начать с того, что первый месяц мы голодали. Положено 650 гр. хлеба, но нас обворовывали повара и старшины (ведь нас было немного) и мы получали 450-500 (весов не было; хлеб отпускали без веса на глаз). На утро похлебка с несколькими горошинами, на обед – она же, заправленная мукой. Второго не было. Ужин – чай. Результат – уже через 10 дней …. тошнота, слабость, головокружения. Ну, и гоняли нас много километров 15-20 каждый день. Состав курсов, – какой то сброд. Все друг у друга воровали, оставить ничего нельзя, что получишь – ешь тот час или носи с собой. Половина курсантов – лет так по 45-50 – отупевшие, жадные сибирские крестьяне. Психология их – не то, что крестьянская, хуже не знаю, как назвать кулацкая что ли. И – непрестанные …. дикие склоки, воровство. Из всех курсантов (а их около 40) по-моему, было только 2 настоящих человека.

     В отношении постановки преподавания тоже что-то ужасное. Убогость, серость, тупость. Все эти слова впрочем, недостаточны, даже по мне. Хорошо, что все кончилось. Случайно ведь. И какая удача! На новом месте сейчас отъедаюсь. Кстати: взял у д. Коли^*) книжечку с интересным заглавием: «Чем прокормиться в исключительных (!!) условиях». Мысль об улитках у меня была и раньше. Но вот слушайте: «осенью прекрасную пищу могут дать улитки, живущие на растениях и грибах». Улитки, несущие раковину, массами всегда употреблялись в пищу во Франции, Италии, Чехословакии. Их приготовляют особым образом с добавлением разных приправ. Но и просто изжаренные улитки очень вкусны, особенно если их предварительно обварить кипятком. В жареном виде они напоминают грибы, а в вареном – печенку. Улиток с раковиной можно есть и сырыми, но не имеющих раковины – так называемых слизней – обязательно нужно варить или жарить! А у нас в доме (в саду на Больничной) ведь такая масса улиток! Я помню, сколько мы собирали их в цветнике и потом давили. Милая мама! Отбросьте ложные предрассудки и ешьте их, вареными или жареными. Наверное, это вкусно и уж конечно питательно. Очень прошу вас, попробуйте. Напишите мне об этом. Улитки могут заменить вам мясо. Сам я в «исключительных условиях», когда мы находились в лесу, (Сокольники), питался муравьиными яйцами и желудями. (Это тоже отмечено в книжечке) – и, конечно, толку от этого было мало. Ведь муравьиное яйцо не улитка! Вообще у людей под руками столько дополнительных источников питания. Мешает только собственная косность, предрассудки. Вспомните картофельные бунты при Екатерине II. В пищу очень хорошо употреблять и головастиков (их потрошить); вы помните, какие они бывают крупные. Хороши также жареные беззубки (устрицы). Начал письмо 23; дописываю же сейчас только, т.е. уже 27. Вашу последнюю открытку не получил; а знаю, что на курсы мне она пришла. Нового нет ничего, разве что расстройство желудка (от соевой колбасы, наверное). Так что опять приходится поститься. Раза 3 был у д. Коли. Миша^**) продукты так и не доставил. Сейчас они уже ни к чему, но прежде были бы очень и очень кстати со дня на день ждем выезда. Здесь очень сытно, и я бы пожил бы и еще. Вот только желудок подвел. Писать мне пока подождите. Как только выедем, то получим собственный адрес. Я тот час же вам сообщу. Если есть что-либо спешное, пишите на д. Колю. Интересуюсь горьковскими и домашними новостями. Как д. Даня^***)? Получил 650 р. денег. Я ведь от них отвык, обезденежил совсем. Целую всех. Серёжа.

_______________

^*) Николай Николаевич Кравченко – старший брат Гали Николаевны

^**) Михаил Александрович Яковлев – первый муж сестры С.А. Жевакина, отец  И.М.Яковлевой, автора этого сайта.

^***) Даниил Николаевич Кравченко – младший брат Гали Николаевны

     23/IX 1941

Милая мама!

     Вчера получил ваши открытки от 2 и 3 сентября. Из них видно, что вы мой перевод на 500 р., посланный еще 23 августа, не получили. Напишите, так ли это. Будет обидно, если эти деньги пойдут на ветер. В Торжке меня скоро не будет, так как я просил комиссара откомандировать меня в другую часть, здесь же мне делать нечего. Пока продолжайте писать на Торжок. Об отъезде дам телеграмму. О своем положении я еще давно послал вам подробную открытку, (может быть, слишком подробную значит, она не дошла). Писать же об этом сейчас уже не представляет интереса. Вообще, кажется, ряд открыток, посланных до письма, не дошел. (Сужу по тому, что просьба сообщить, получен ли перевод, оставлена без ответа). «Теплые вещи», как пишут теперь часто в газетах, нужны и мне, но посылать их сейчас на Торжок не нужно. Становится холодно, и от этого плохо не только немцам. До сих пор мне было хорошо, только спать холодновато. Делать нечего; читаю немецкие романы да дежурю в красноармейской столовой. Через день бывает кино, и это позволяет скоротать длинный осенний вечер. Напишите, как военные дела Юры, кого взяли армию, кто остался. Запас открыток подходит к концу, новых достать негде, так часто писать не приходится. С. Жевакин Привет всем.

Оригинал этой открытки приведён на фотографии (9). На лицевой стороне хорошо заметен штамп военной цензуры. Кроме того, представлен характерный почерк Сергея Александровича.

     Милая мама! 18/IV 1942

     Книжку получил, большое спасибо. Наверное, с ней была послана и открытка, но в мои руки она почему-то не попала. Пишите пока по адресу ППС 177, 209 ОБОС. Получили ли моё письмо? Я по-прежнему всё ещё жду назначения. Недавно ходил на несколько дней за сборкой телефонного кабеля. Нашли мало, но походили с удовольствием: весна, много солнца было. Дороги стали ужасны! Маслянистая грязь лежит слоем в метр и больше.

     В деревне, где я живу, просто мучение стало ходить по улице. Так хочется, чтобы скорее всё высохло. Чувствую себя прилично. Как Кира^*), не случилось ли с ним чего?

     Целую всех. Серёжа.

_______________

^*) Кирилл Александрович Яковлев сын соседей из дома № 33 по улице Больничной, брат моего отца  (И.М.Яковлева)

Во время войны попал в плен к немцам.

     Милые папа и мама! 13/XI 1942

     Так давно нет от вас писем, что прямо становится непонятно. Как ни далеко я заброшен сейчас, письма должны всё-таки идти. Товарищи получают письма из Москвы дней через 25-30. Может быть, я сам виноват, что сравнительно редко пишу. Ведь стоит одному письму потеряться, и 2 недели уже потеряны. Писать мне по адресу на обороте. Я здоров, у меня всё по-прежнему. Здесь наступила настоящая осень, деревья почти голые, пасмурно, непролазная грязь. Такой грязи я нигде не видал, еле ноги поднимаешь, когда идёшь, такие пуды висят. Перевёл вчера 600 р. Напишите о ценах в Горьком, здесь стало всё дорого. Иногда хожу на базар, чтобы выпить молока или купить яблок. Вы видите, что я сейчас в совсем мирной обстановке и безопасности. Пишите. Серёжа.

     Милая мама! 11 декабря 1942

     Вы просите подробнее о себе. Но всякий раз, как это я делаю, письма почему-то не доходят. Во всяком случае, не стоит еще лишний раз искушать судьбу, (вы понимаете – писем, конечно) описанием всяких подробностей. Одно могу сказать: чувствую себя хорошо, кормят прекрасно, настроение хорошее. Никакого сравнения с Москвой быть не может. Вообще, воспоминания о Москве останутся, (я надеюсь на это), самыми черными из всего военного времени. Но и в них много комичного, смешного до такой степени, что комизм их воспринимается только теперь задним числом, а и тогда он заставлял иногда смеяться. А рассмешить нас было не так легко, скорее, это был настоящий «смех сквозь слёзы». Вообще такое нагромождение нелепостей возможно только в тылу, да и то при резком стечении обстоятельств. Зато те несколько дней (можно даже сказать – часов), которые я провел у д. Коли (в это время я находился уже в резерве МВО; курсантом мне нечего было думать вырваться к родственникам) будут одними из самых приятных: домашний уют, диван с лампой и новыми журналами, кофе вечером у его милой соседки – всё это так приятно вспомнить. Нужно бы написать ему, да все никак не соберусь. Если его семья не уехала, передайте ей и ему через неё мой самый горячий привет и благодарность. Иногда ужасно хочется конца войны. Всех очень обрадовали известия под Сталинградом. Так хочется пойти вперед. В этом году мы раньше начали; во что всё это выльется, покажет зима. Вас интересует наш климат. Прежде всего, немножко астрономии. Если у вас 22 декабря солнце стоит над горизонтом на 11°, то у нас в это время оно ходит под 23° - больше чем вдвое выше. На такой высоте горьковское солнце будет только в конце марта. И день у нас на 1 ¹/₂ длиннее. Темнеет в 5, светает в 7 (живем мы по московскому времени). До сих пор круглосуточная слякоть. Редко-редко немного подморозит в ясную ночь обычно туман, моросящий дождь. Порядком надоела такая погода. С тоской вспомнить Калининский фронт. Читаешь в сводках Информбюро: «Несмотря на буран, наша часть оседлала такую-то дорогу». Да, там сейчас настоящие снега, метели, бураны, настоящие леса на скованных льдом болотах. Здешняя природа мне не нравится. Но зябнуть здесь, конечно не придется. Калининская область хороша в воспоминаниях. Если я находился бы там, в прежних условиях, я не против попасть на зиму туда опять. Но быть там, на передовой – бррр! Тут то, по крайней мере, тепло, а это главное. Живем мы в летних нелепых постройках, отапливаемся железными печками. К утру становится холодновато. Здешний народ по-русски почти не понимает. Как нибудь напишу о нем. До сих пор я знал его только по Лермонтову и всяким другим источникам такого же рода. Первые столкновения с ним (на базаре в Махач-Кале) показали, что нужно держать ухо востро. Вести себя с таким беззастенчивым нахальством вряд ли способна самая продувная русская бестия. Конечно не везде они такие. Вдали от города, который их портит, встретить настоящих лермонтовских Тамар, Зарем и Измаилов. Сейчас я живу в такой полудикой и гостеприимной семье. Ем чурек (кукурузные лепешки) и другие их кушанья не подумайте только, что меню их разнообразно. Все вертится, в конце концов, около кукурузы. Здешние колхозники поражают красотой (в своем стиле, конечно) и тонкостью черт лица. Откуда столько породы у этих дикарей. С русскими их по внешнему виду никак не сравнить. А живут грязно и безалаберно. Мужчина, как правило, ничего не делает, все делается его женами, (число жен доходит, бывает до 7-8). Здешний бич – это вши. Как только все ложатся и тушат свет, так слышишь: начали чесаться. Чешутся прямо таки со сладострастием. Я сам хожу, каждый день за копну кукурузы и раздеваюсь там донага. Теперь я стал осторожен, и число насекомых на мне не более 3-5. А первый раз, неопытный, я укрылся каким то их ковриком и на следующий день снял около 50 «бекасов». Я думаю, не стоит лишний раз повторить, что я сейчас в полной безопасности. Нас никто не обстреливает и не бомбит. Как-то вы живете в Горьком, спокойно ли у вас?

     Посылаю в этом конверте нужную вам справку. О получении справки и письма сообщите. Еще интересуюсь, получили вы обратно посланные вами 250 р., посланные мною 600 р. и аттестат на 450 руб. Привет всем. Очень хотелось бы, чтобы каждый из домашних написал и прислал чего нибудь. Серёжа Ж.

Милая мама! 14/VIII 1943

Было распоряжение отправить связистов с курса в Краснодар. Оттуда я попал сюда и нахожусь в резерве (радиотехник). На днях чуть не вылетел самолётом на Харьковский фронт, но почему-то отставили. Первые часы не хотелось ехать, а потом жалел, что не улетел. Меня обокрали, обмундирования нет, прямо стыдно ходить, и с деньгами неважно. (Получаю 550, около 300 идёт на столовую-военторга). А там я должен был получать около 1500 р., смог бы 1000 посылать вам (часть гвардейская, танковая). Но и так неплохо (т.е. в Москве). Выбраться домой, вряд ли можно – не пускают. Попробую написать рапорт. Сегодня собираюсь поехать к Буковецкой интересно ее увидеть, да и о деле узнаю. Д. Коля выглядит плохо. Опухают ноги. Он думал – от голода. Доктор говорит, что сердце; послал его на рентген. Скорее – сердце не причем. Я питаюсь сносно (далее неразб.).

    Милая мама! 20/I 1945

     Какие события! 12 числа началось наступление, и сейчас я в 40 км от немецкой границы. Наша часть заняла оборону на участке, где прорыва не делали, и только потом нас перебросили и ввели в прорыв. Сейчас движемся во 2^ом эшелоне и никак не можем догнать передовые части – они от нас 40-50 км. Местность лесистая и в лесах блуждает множество немцев – голодных, обмерзших, часто побросавших оружие. По краям лесных дорог валяются их трупы – расстреляли. Среди немцев паника – мощные линии обороны, созданные ими за последние месяцы у себя в тылу и о которых у нас столько говорили – они оставили без всякого сопротивления. Очень вероятно, что и пограничная линия обороны будет пройдена так же легко. Впрочем, когда вы получите открытку, это будет уже, наверное, сделано.

Cергей Александрович

счастливый младший лейтенант

10 мая 1945 года

    Сохранились в памяти окружающих и знакомых Сергея Александровича его устные рассказы о войне. Попытки записать их, к сожалению, не удались. По причине того, что специально это делать ему не хотелось. Тем не менее, попытаемся воспроизвести небольшую их часть хотя бы приблизительно.

     «За всю войну я не встретил ни одного солдата с высшим образованием (может быть один раз). Обычно простые деревенские парни, возможно сразу после школы».

     Как я встречался с маршалом Г.К. Жуковым:

     «Встреча произошла после форсирования Днепра и организации плацдарма на правом берегу реки. Немцы предприняли отчаянные попытки уничтожить плацдарм. Наступила темнота и вместе с ней критический момент для обороны, многие из нас уже вязали плотики, чтобы при случае плыть обратно. Прошел слух, что Жуков переправился к нам и в большой палатке под берегом собирает командный состав – в основном лейтенанты. Так я увидел при свете коптилок Жукова и выслушал его просьбу продержаться до утра, а там должны подойти танки».

      Сергей Александрович возможно за эту военную операцию получил орден Красной Звезды, которым он гордился и считал его боевой настоящей наградой. Есть также мнение, что этот орден получен за обеспечение связи во время танкового сражения.

     С.А. Жевакин, какое то время провёл в танковой армии Рыбалко до своего ранения.

В Архиве ЦАМО: Дата рождения __.__.1916 Место рождения Московская обл., г. Москва Место призыва Горьковский ГВК, Горьковская обл., г. Горький Воинская часть 395 сд 1 УкрФ ( 395 сд, 1 УкрФ ) Дата поступления на службу 07.07.1941 Кто наградил 395 сд ( 395 сд, 1 УкрФ ) Наименование награды Орден Красной Звезды Даты подвига 12.01.1945-20.02.1945 Номер фонда ист. информации 33 Номер описи ист. информации 690155 Номер дела ист. информации 6707  

 Спасибо Марку Портному! Это он нашёл информацию о наградах.

На фотографии  Сергей Александрович

(на заднем плане) вместе с союзниками,

связистами -американцами.

     Сергей Александрович постоянно во время войны (в свободное время от боевых действий) читал научную литературу, в том числе и на немецком языке, которым он хорошо владел.

     «Лежу я как-то на кровати и читаю «Квантовую механику» на немецком языке, а через плечо заглядывает боец и говорит -  "Сергей, что они там пишут? -  Я ему - Видишь здесь формулы – это научная книга." Не поверил. Пришёл я сунул руку под подушку, а книги нет. Оказалось, товарищ сдал ее для проверки в «особый отдел». Хорошо, что начальник этого органа оказался приличным человеком, и хода делу не дал».

     Другая тоже книжная история. Сергей Александрович таскал с собой чемодан с научной литературой. И однажды он уснул на угольной платформе, а чемодан положил под голову. Проснулся, а чемодана нет. «Сначала я расстроился, а потом представил себе, как они тащили его, предвкушая добычу, а потом их реакцию».

     Во время войны Сергей Александрович был дважды ранен. Но судьба сохранила ему жизнь. Он рассказывал, приехал я к родственнице в Москву, а она спрашивает, Серёжа, а сколько раз ты ходил в атаку. Глупая, если бы я это сделал хотя бы один раз, то был бы убит или тяжело ранен.

     А вот сюжет из повседневной жизни узла связи - место, которое очень близко по службе мл. лейтенанту Жевакину. «Захожу в помещение, девки-связистки матерятся, что было силы. Первое время меня это коробило. Однажды я позволил себе выразиться при них непечатно, а одна из девушек вдруг и говорит, а вам это не идёт»

        Впоследствии Сергей Александрович, вспоминая годы войны, говорил, пожалуй – это было моё самое лучшее время. Действительно вернулся он с фронта уже тридцатилетним человеком. Лучшие в творческом плане годы были необратимо потрачены на заводскую работу и на фронт. У Сергея Александровича было мнение, что в математике нечего делать после 30 лет.

После войны – аспирантура – кандидатская диссертация 1949 год

 Научный руководитель Сергея Александровича,

 руководитель  дипломной работы и аспирантуры, 

 Александр Александрович  Андронов.

     После демобилизации жизнь Сергея Александровича связана с аспирантурой и преподавательской работой в университете. К преподаванию он относился с трепетным чувством, всегда тщательно готовился к лекциям. На радиофизическом факультете он перечитал практически все курсы по теоретической физике и оставил о себе память в студенческой среде своими жесткими требованиями к знанию предметов. Надо сказать, что к себе он тоже был беспощаден.

На фотографии  Сергей Александрович

 во время чтения лекции по термодинамике

 и статистической физике

Снимок относится ко времени 60-70 гг.

 

 Конец 40-х годов был временем становления радиофизики в Нижнем Новгороде.

Эта фотография  относит нас как раз к тому времени – майская демонстрация 1948 года.

     На ней помимо Жевакина изображены Всеволод Сергеевич Троицкий (1913-1996) – один из китов российской радиоастрономии и радиофизики, справа от Сергея Александровича Дмитрий Андреевич Гудков (1918-1992) – российский математик, достигший серьёзных успехов в вещественной алгебраической геометрии. Гудков преподавал математику на радиофизическом факультете (заведовал кафедрой математики 17 лет). В те годы Дмитрий Андреевич и Сергей Александрович были в очень дружественных отношениях. 

В 1948 году Сергей Александрович познакомился с Ниной Иосифовной Оношко. В тот момент Нина Иосифовна была секретарём райкома комсомола в Работках и училась в Высшей партийной школе. Родом она из Новгорода. Война была причиной появления Нины Иосифовны в Нижегородских местах. Встреча между этими молодыми людьми произошла на Волге в деревне Зименки. Молодые люди серьёзно увлеклись друг другом, и это оказалось на всю жизнь. Хотя их отношения были непростыми, но, в конце концов, они оказались вместе навсегда до последних дней Сергея Александровича (более тридцати лет).

На фотографии изображена она –

любовь Сергея Александровича -

Нина Иосифовна Оношко.

     Конец 40-х годов ознаменовался очень коротким по времени, но плодотворным сотрудничеством с Александром Александровичем Андроновым, который привлек внимание своего ученика к проблеме пульсаций переменных звезд. Далее предоставим слово А.А. Андронову.

     Отзыв об аспиранте С.А. Жевакине

     Аспирант С.А. Жевакин в настоящее время оформляет законченную диссертацию на тему «Цефеиды и долгопериодические переменные звёзды как термомеханические автоколебательные системы». Основные научные результаты этой диссертации изложены в двух заметках, опубликованных в ДАН: «Об автоколебаниях одной модели цефеид (ДАН СССР, том 58, стр. 385, 1947) и «Автоколебания водородно-ионизированного слоя как причина переменности цефеид» (ДАН СССР, том 62, стр. 191, 1948). Проблема цефеид (периодически колеблющихся звёзд) является одной из актуальных проблем современной науки, в которой скрещиваются вопросы астрофизики (теория внутреннего строения звёзд) вопросы ядерной физики (кинетика ядерных реакций) и вопросы физики колебаний (теория автоколебательных систем). С.А. Жевакин рассмотрел упрощенную («т.н. дискретную») модель цефеиды и для этой модели рассчитал амплитуду автоколебаний, поддерживаемых термонуклеарными реакциями при некоторых простейших предположениях о характеристиках последних. В частности он пришел к интересному результату, который позволяет подвергнуть сомнению представление о том, что причина звездной переменности типа цефеид лежит в термонуклеарных реакциях: амплитуда автоколебаний, полученная С.А. Жевакиным, оказалась в десятки раз больше наблюдаемой. Далее С.А. Жевакин сам выдвинул новый механизм поддержания автоколебаний цефеид, связанный с существованием у цефеид под фотосферой водородного слоя. Эту гипотезу С.А. Жевакин подверг теоретической разработке и показал возможность поддержания автоколебаний связанных с существованием такого слоя.

     Я считаю, эти результаты весьма интересными и считаю возможным после окончательного оформления допустить диссертацию С.А. Жевакина к защите. Если учесть, что С.А. Жевакиным до поступления в аспирантуру была выполнена (совместно с М.М. Кобриным и А.П. Скибарко) ценная работа «Поглощение радиоволн ионосферой», которая была использована заводом 326 при проектировании специальной аппаратуры и даже представлялась заводом на премию имени И.В. Сталина, то следует придти к заключению, что мы имеем в лице С.А. Жевакина аспиранта с хорошим физическим образованием на деле показавшего значительные творческие способности.

     Зав. кафедрой теории колебаний А. Андронов

11/X 1948 г.

     В окончательном виде название диссертации было следующим «Цефеиды как термо-механические автоколебательные системы». Защита кандидатской диссертации проходила на заседании ученого совета Ленинградского Государственного ордена Ленина Университета им. А.А. Жданова 16 июня 1949 года.

На фотографии   Сергей Александрович,

работает над теорией цефеид дома на Больничной улице.

 Снимок относится по времени к весне 1953 года. Сергей Александрович любил работать за обеденным столом в гостиной жевакинской квартиры. На вопрос, не мешает ли ему шум, производимый многочисленными домочадцами, он отвечал, нет, я его не слышу, но мне приятно их присутствие.

Докторская диссертация –

«Теория пульсационной звездной переменности»

     Значительный вклад в разработку теории пульсации цефеид внес советский математик С.А. Жевакин. Его работа «Создание теории пульсационной звездной переменности» выдвинута на соискание Ленинской премии 1966 года.

     «Первые мои работы по теории пульсационной звездной переменности начали публиковаться в 1952 году. Честно говоря, они не сразу встретили признание. Пришлось вновь и вновь выступать с аргументацией в защиту своей теории. В 1956 году состоялась защита докторской диссертации «Автоколебания переменных звёзд». Лишь через 5-7 лет к выводам, подтверждающим результаты этой работы, пришли зарубежные учёные И. Кокс, К. Уитни, П. Леду, Н. Бакер, Р. Киппанхан, Е. Хоффмейстер, А. Вейгерт и др. По многим аспектам и с ними пришлось дискутировать. Приятно, конечно, что на последних двух съездах Международного астрономического союза (в Калифорнии и Гамбурге) теория получила уже общее признание. По предложению американских учёных я написал обзор своих работ по теории звездной переменности для ежегодника обзоров по астрономии и астрофизике. Он уже опубликован в первом томе. Поступило также предложение от издателя международной серии по физике и астрофизике – написать монографию «Теория пульсационной звездной переменности». – Беседа корреспондента «Горьковской правды» А. Лугинина с профессором С.А. Жевакиным. Опубликована в газете «Горьковская правда» 16 ноября 1965 года.

     «Ответ на вопрос, почему пульсируют звезды типа d Цефея, уже в 1926 году дал Эддингтон в книге о внутреннем строении звезд. Но в 1944 году Артур С. Эддингтон умер, так и не узнав, как близок он был ещё за 20 лет до смерти к решению этой проблемы. В 1952 году советский математик С.А. Жевакин внёс в эту проблему существенный вклад. Однако на его работу сначала почти не обратили внимания. Лишь в 1960 и 1961 гг. точные вычисления подтвердили, что теория Эддингтона – Жевакина в целом объясняет пульсацию звёзд типа d Цефея. Хотя мы и сегодня весьма далеки от понимания в деталях всех особенностей звёзд типа d Цефея, вопрос о причине их пульсации теперь, несомненно, решён правильно» - Журнал «Sterne und Weltraum», No. 7/8, 1965. Перевод с немецкого В. Архиповой. Перевод опубликован в журнале «Земля и Вселенная», № 1, 1966.

     Надо сказать, что полемика среди советских учёных по проблеме пульсации цефеид была весьма непростой. Перипетии борьбы-полемики в мягкой форме изложены на страницах книги Виталия Александровича Бронштэна «Гипотезы о звёздах и Вселенной» - М., 1974.

     Далее следуем за автором книги - «И вообще вся полемика между Д.А. Франк-Каменецким и С.А. Жевакиным напоминала шахматный матч между двумя гроссмейстерами. Она проходила в исключительно корректной, спокойной форме. Правда, один из противников был доктор наук, а второй только кандидат, и к тому же кандидату приходилось вести, хотя и не столь напряжённую, борьбу с двумя другими докторами наук: Л.Э. Гуревичем и А.И. Лебединским. Один против трёх! Борьба была на первый взгляд неравной. В такой ситуации не все могут выдержать: нередко авторитет научных противников настолько подавляет, что молодой исследователь сам начинает видеть у себя несуществующие ошибки.

     С.А. Жевакин выдержал испытание. В следующем томе (т. V) «Вопросов космогонии», вышедшем в 1957 г., он ответил своим оппонентам. Подробно, пункт за пунктом, он разобрал все возражения против периферической теории пульсации цефеид и показал их несостоятельность, а затем столь же методично указал на основные ошибки конкурирующих теорий.

      Д.А. Франк-Каменецкий выступил в том же томе «Вопросов космогонии». Как истинный гроссмейстер, он протянул своему сопернику руку, признавая своё поражение. Впрочем, признав ряд конкретных ошибок, Д.А. Франк-Каменецкий не считал возможным ставить крест на центральной теории пульсаций, собираясь провести в дальнейшие исследования в этом направлении. Но это ему сделать не удалось: его внимание привлекли другие задачи астрофизики. Не возвращались больше к теории цефеид и Л.Э. Гуревич с А.И. Лебединским.

А Жевакин, успешно защитив в 1956 году докторскую диссертацию «Теория пульсационной звездной переменности», публиковал одну работу за другой».

Сохраняем  выдержки из выступлений оппонентов на защите диссертации

1.     Доктор физ.-мат. наук, профессор С.Э. Хайкин:

     «…Разработанная С.А. Жевакиным теория пульсационной звездной переменности с точки зрения теории колебаний впервые дает удовлетворительное объяснение процессов, происходящих в переменных звездах. Она представляет собой принципиально новый и важный этап в разработке этой трудной колебательной проблемы, которая уже давно привлекла к себе внимание специалистов по теории колебаний. Диссертация С.А. Жевакина представляет собой первый пример весьма успешного применения теории автоколебаний в новой области для неё – астрофизике, и, несомненно, будет способствовать дальнейшему прогрессу в теории звездной переменности…»

2.     Доктор физ.-мат. наук, профессор В.В. Соболев:

     «…С.А. Жевакин стал заниматься теорией звездных пульсаций не случайно. Являясь специалистом по теории колебаний, учеником крупного ученого в этой области академика Андронова, он решил применить методы теории колебаний к проблеме пульсации звезд. Заслугой диссертанта надо считать предпринятый им критический разбор предыдущих работ по теории пульсации. Им дана критика работ Эддингтона, М. Шварцшильда, Франк-Каменецкого и др. Правда, иногда полемика ведется чрезвычайно резко (например, в отношении Эддингтона на стр. 116), иногда довольно кратко. Думаю, что более обстоятельная критика могла бы увеличить ценность диссертации….» И ещё один фрагмент этого отзыва: «…Диссертацию С.А. Жевакина можно рассматривать как завершающий этап в разработке классической пульсационной гипотезы. Диссертация ясно показала, что может дать эта гипотеза и чего она дать не в состоянии. Результаты, полученные С.А. Жевакиным, будут иметь очень большое значение для физики нестационарных звезд…»

3.     Доктор физ.-мат. наук, профессор Л.Э. Гуревич:

     «… За последние 5 лет диссертантом опубликовано 9 работ по теории звездных пульсаций, и ряд работ подготовлен или сдан в печать. В этих работах диссертанту удалось дать последовательное решение трудной проблемы звездных пульсаций, не поддавшейся решению почти 40 лет, с тех пор, как она была сформулирована Эддингтоном как теоретическая проблема. Таким образом, диссертантом сделан крупный шаг вперед в теории внутреннего строения звезд. Совокупность его работ в этой области должна быть, возможно, скорее опубликована в виде монографии…» И ещё один фрагмент этого отзыва: «…В работах С.А. Жевакина и в его диссертации использовался и первый, и второй путь. Исторически это было оправдано необходимостью выдержать дискуссию с противниками его точки зрения и доказать каким-либо образом не только качественную, но и количественную правильность теории. Однако в золотой фонд науки войдут только те его результаты, которые не зависят или в минимальной степени зависят от произвола в выборе модели. Это обстоятельство ему необходимо учесть в дальнейшей работе…»

     По документам утверждение С.А. Жевакина в ученой степени доктора физико-математических наук состоялось 17 июня 1959 года. Это произошло на основании защиты 10 февраля 1958 года в Совете Ленинградского ордена Ленина государственного университета им. А.А. Жданова диссертации: «Теория пульсационной звездной переменности». В другом документе та же самая защита состоялась 2 января 1958 года. Сам Сергей Александрович называл время своей защиты 1956 год.

     В семье Жевакиных хранилась телеграмма, адресованная маме – «Защитил единогласно, доктор Жевакин» датированная 1956 годом. Странным становится не то, что долго утверждали диссертацию в ВАКе, а то, что такая путаница в дате защиты. Когда же она была, в самом деле, эта защита?

     Известно, что в конце 1956 года Сергей Александрович был командирован на год в Китай (Пекинский университет). После 1953 года Сергей Александрович вел отчаянную борьбу со своими оппонентами в СССР по поводу правильности своей теории. И чтобы он покинул поле боя, отложив защиту на 1958 год это не в характере Сергея Александровича, тем более что диссертация защищалась по работам, написанным до 1956 года. Помощи и поддержки ждать было не от кого – Александра Александровича Андронова уже не было в живых. Все работы Жевакина были опубликованы на русском языке и не были доступны зарубежным коллегам. Как только эти работы стали известны на Западе, они получили подтверждение и признание.

      В предисловии к книге John P. Cox “Theory of stellar pulsation” Princeton University Press// Princeton, New Jersey 1980 написано: «…Если говорить о теории, то необходимо отметить С.А. Жевакина, первым высказавшего идею о том, что главный источник неустойчивости классических  цефеид, а возможно, и других типов переменных звезд связан с второй ионизацией гелия. Результаты его пионерских исследований были опубликованы в начале 1950-х годов в трёх ставших теперь классическими статьях в «Астрономическом журнале» и переведённых впоследствии на английский язык.

 Первая страница основополагающей статьи «К теории цефеид. 1», которая была опубликована в Астрономическом журнале в 1953 году. В этой работе изложены правильные основы теории пульсационной звездной переменности.

     Эти работы оказали огромное влияние на развитие многих аспектов теории пульсирующих звёзд. Некоторые из идей Жевакина были также опубликованы в обзорной статье в Annual Review of Astronomy and Astrophysics [1, 367, 1963. (1)] и в первой главе упоминавшейся выше книги «Пульсирующие звезды» под ред. Б.В. Кукаркина. – М.: Наука, 1970. (1,3)…».

     А как изложена история этого дела у нас? Процитируем два источника: первый Б.А. Воронцов-Вельяминов «Успехи советской астрономии (1917 – 1967)» М.: «Знание», 1967 «…Существенные результаты были получены также Д.А. Франк-Каменецким, опубликовавшим в 1959 г. первую на русском языке монографию о физических процессах внутри звезд. Крупного успеха в шестидесятых годах добился С.А. Жевакин, впервые разработавший удовлетворительную теорию пульсирующих звезд-цефеид…».

     Второй совсем свежий источник: В.Г. Горбацкий «Лекции по истории астрономии» Учебное пособие. Издательство С.-Петербургского университета, 2003 «…Значительным достижением в изучении переменных звезд другого типа – пульсирующих – было обнаружение механизма, поддерживающего пульсации. Как установил С.А. Жевакин, проводя расчёты звездных моделей (1956-1963 гг.), цефеиды и звезды типа RR Lyr представляют собой автоколебательные системы, в которых действует «клапанный механизм»…» Причём об этом сообщается в XIX лекции под названием «Астрономия в 60-80-е годы XX века». Странный какой-то не патриотический подход к достижению российского учёного, которое можно с полной уверенностью отнести к 1953 году.

     Из протокола заседания Совета НИРФИ от 6 октября 1965 г. Повестка дня. О выдвижении работы С.А. Жевакина «Теория звездной переменности» на соискание Ленинской премии.

     Выступление профессора М.М. Кобрина.

     «Мне известно, что С.А. Жевакину пришлось выдержать длительную дискуссию с рядом советских и зарубежных ученых в борьбе за отстаивание правоты своей теории. Из этой борьбы С.А. Жевакин вышел победителем. В настоящее время, насколько я могу судить, теория С.А. Жевакина принята подавляющим большинством зарубежных и отечественных астрофизиков».

 

Выступление член-корреспондента АН СССР Гапонова-Грехова А.В.:

     «Цикл работ С.А. Жевакина по звездной переменности является крупным вкладом в отечественную астрофизику. Теория звездной переменности является одной из интереснейших и важнейших проблем астрофизики. Несмотря на то, что этой проблемой в течение многих лет занимались такие крупные ученые, как Эддингтон, Джинс, Росселанд, Гамов, Хойл, Литтлстон и другие, лишь С.А. Жевакину удалось развить последовательную теорию автоколебаний переменных звезд. Эта теория позволила объяснить ряд весьма важных особенностей наблюдаемых эффектов; в частности, из результатов, полученных С.А. Жевакиным еще в 1954 г., вытекает необходимость изменения масштаба Вселенной (дальнейшее развитие астрофизики действительно потребовало изменения этой величины). Следует отметить, что работы С.А. Жевакина примерно на 10 лет опередили аналогичные исследования как в СССР, так и за рубежом…».

     В начале 1966 года Президиум Академии наук СССР присудил доктору физико-математических наук С.А. Жевакину за цикл работ по теории звездной переменности премию имени Ф.А. Бредихина за 1965 год.

     Научная деятельность С.А. Жевакина после  работы над проблемами переменных звезд,   1960-2001

     Основное поле научных занятий - это работа в НИРФИ и преподавание на радиофизическом факультете университета.

     Организация 11 отдела в НИРФИ под руководством С.А. Жевакина в 1961 году была проведена по инициативе директора института Марии Тихоновны Греховой. Отдел был создан для освоения новых диапазонов длин волн, а именно миллиметрового и субмиллиметрового. Отдел занимался исследованиями в области распространения этих волн в атмосфере Земли (теория и эксперимент). Здесь надо отдать должное Марии Тихоновне Греховой её таланту в предвидении перспектив нового диапазона длин волн.

     По поводу нового направления в научной деятельности С.А. Жевакина обратимся к статье М.Т. Греховой «Открытие Жевакина», которая была опубликована в газете «Горьковский рабочий» № 28 1966 год. Статья была написана по поводу выдвижения С.А. Жевакина на соискание Ленинской премии. 

     «Но в 50-60-х годах радиотехника начала осваивать новые диапазоны радиоволн. Для решения вопросов многоканальной связи и проблем увеличения качества телевидения привлекаются кратчайшие волны длиной в 1 миллиметр и короче. Возникает ряд трудных задач, связанных с распространением этих волн в атмосфере Земли. И снова С.А. Жевакину приходится оставить свои многолетние исследования переменных звезд для решения поставленных перед ним теоретических и практических задач. Эти работы С.А. Жевакин ведет с присущими ему увлеченностью и глубиной, вскрывает ряд тонких и интересных эффектов.

     Сейчас он работает параллельно в двух областях, далеко отстоящих друг от друга, - астрофизики и радиофизики. Его эрудиция, большая работоспособность и увлеченность наукой позволяют ему успешно вести исследования в этих двух направлениях».

     М. Грехова,

     доктор физико-математических наук, профессор

     По-видимому, Грехова не ошиблась, выбрав Сергея Александровича в качестве руководителя исследовательских работ по распространению миллиметровых волн в земной атмосфере.

 На этой фотографии мы видим двух симпатизирующих друг другу людей

 – это Мария Тихоновна  Грехова

и Сергей Александрович  Жевакин.

     Итогом проведенной работы явился обзор, выполненный Жевакиным и Наумовым. В нём рассмотрены теоретические и экспериментальные сведения о коэффициентах поглощения и преломления сантиметровых, миллиметровых и субмиллиметровых волн в земной атмосфере. При этом внимание акцентировалось на механизмах поглощения и преломления, обусловленных молекулами атмосферных газов. Дискутируемые механизмы определяют основные характеристики распространения радиоволн в ясной и незагрязненной атмосфере. [Жевакин С.А., Наумов А.П. Распространение сантиметровых, миллиметровых и субмиллиметровых радиоволн в земной атмосфере. Известия высших учебных заведений «Радиофизика», Том 10, № 9-10, 1213-1243, 1967]. Пожалуй, одним из самых ярких достижений С.А Жевакина и его аспирантки А.А. Викторовой периода освоения миллиметрового и субмиллиметрового диапазонов волн была идея выяснить роль комплексов водяного пара в поглощении микроволн в атмосфере. Объектом изучения был выбран димер водяного пара, для которого был рассчитан вращательный спектр. [Викторова А.А., Жевакин С.А. Поглощение микрорадиоволн в воздухе димерами водяного пара. ДАН СССР, Том 171, № 5, 1061-1064, 1966]. С момента первой публикации прошло уже сорок лет, а интерес к кластерам водяного пара только возрос. Приятно осознавать, что пионером в этой области науки был также Сергей Александрович Жевакин.

     Письмо А.А. Викторовой, написано по поводу опубликования доклада А.А. Викторовой и С.А. Жевакина «Вращательный спектр димера водяного пара» в «Трудах симпозиума по теоретической спектроскопии (Ереван, ноябрь 1966 г.)»:

     Сергей Александрович!

     Если я, верно, помню то, что мы посылали в Ереван, и правильно поняла содержание письма, нам нужно выслать лишь реферат с указанием индексов УДК.

     Индексы УДК я взяла из наших статей в ДАН’е: УДК 539.194:621.371.166.2

Примерный реферат, я думаю, можно послать такой:

     Рассчитывается вращательный спектр димера водяного пара с использованием линейной модели димера. Гамильтониан вращательного движения найден методом внутренних осей. Внутреннее вращение в димере водяного пара рассматривается в приближении гармонического осциллятора. В статье рассчитан и обсуждён коэффициент поглощения димеров водяного пара атмосферы при полуширинах спектральных линий при абсолютной температуре , атмосферном давлении мм рт. ст., абсолютной влажности в диапазоне 0 – 30 см^-1. Проведено сравнение с коэффициентом поглощения мономеров водяного пара при тех же атмосферных условиях.

     Извините за такое неаккуратное послание – очень торопилась. Сергей Александрович, завтра я Вам позвоню, и Вы скажете мне своё мнение по этому вопросу. Всего Вам хорошего. Викторова

 На этой  фотографии ближайшие сотрудники Сергея Александровича – А.П. Наумов (1936-2002) и А.А. Викторова на семинаре по поводу десятилетия отдела в 1971 году. Доклад делает Альберт Поликарпович Наумов, Алла Александровна Викторова сидит рядом с Жевакиным.

     В 1987 году С.А. Жевакин получил Государственную премию СССР. По официальным документам он один из создателей радиотехники в миллиметровом и субмиллиметровом диапазонах радиоволн.

     Самым последним увлечением Сергея Александровича была попытка создать адекватное описание поглощения микроволн дождями, используя фрактальные подходы.

     На выполнение этой работы он, находясь в очень преклонном возрасте, сумел получить грант Российского фонда фундаментальных исследований. О научных интересах Жевакина в конце жизни написал Альберт Поликарпович Наумов: «Он до конца своей жизни сохранил интерес к новым подходам в физике и работоспособность. В последние годы (1997-2000 гг.) Сергей Александрович увлечённо занимался разработкой феноменологической модели стохастического изменения интенсивности дождя в пространстве и во времени, которая позволила бы описывать возникновение и исчезновение дождевых ячеек и понять, таким образом, физическую природу сложных изменений радиохарактеристик дождей в СВЧ-диапазоне, а также предсказать ряд новых результатов. В этой работе Жевакин С.А. использовал модель обобщенного броуновского движения и аппарат фрактальной теории, полагая, что стохастические изменения интенсивности дождя во времени и пространстве изоморфны одномерному движению броуновской частицы, ограниченному двумя стенками (интенсивность дождя физически тоже ограничена снизу и сверху). Он показал, что с ростом интервала времени распределение вероятности интенсивности дождя должно эволюционировать от нестационарного монофрактального распределения через мультифрактальную стадию к стационарному распределению вероятностей, теряя фрактальные свойства. Построенная С.А. Жевакиным фрактальная стохастическая модель дождя содержит 5 параметров. Это, по мнению автора, делает её универсальной в том смысле, что подбором параметров можно согласовать теорию с любым типом реального дождя. На начальной стадии эта работа была поддержана грантом РФФИ. В 1998 году Сергей Александрович доложил полученные им результаты на Международной конференции по математическим методам в электромагнитной теории (Украина, Харьков, июнь 1998 г.). К сожалению, успешно начатая работа по построению нестандартной теории распространения микроволн в дождях не была завершена в части, например, сопоставление уже полученных результатов с экспериментальными данными. В декабре 2000 года во время работы у Сергея Александровича произошёл ишемический инсульт. Как выяснилось, это был второй инсульт, первый – Сергей Александрович перенёс на ногах летом того же года. Несмотря на интенсивную терапию, спасти Сергея Александровича не удалось. 21 февраля 2001 года Сергей Александрович Жевакин скончался, не дожив до своего 85-летнего юбилея менее двух месяцев».

     В конце пути человек обычно размышляет о содеянном. А к содеянному, как правило, относятся сложные моменты жизни. Человек терзается тем, правильно ли он совершил тот или иной поступок. Обратимся к запискам Сергея Александровича:

     «….что ни, одним словом ни одним выступлением я не запачкал себя. Что касается дискуссии по книжке Горелика, то в защиту этой книжки я подал письменное заявление».

     Земные дни Сергея Александровича оборвались на 85-ом году 21 февраля 2001 года. Он прожил долгую жизнь и оставил в ней яркий след.

*     *     *

Автор эссе, которое ниже,  жена Сергея Александровича Жевакина -  Нина Иосифовна Жевакина

ЧЕЛОВЕК, КАКИХ МАЛО НА ЗЕМЛЕ

     Я знакома с С.А. Жевакиным с 1948 г., но семейная жизнь наша сложилась не сразу, было много разногласий.

     Впервые я его увидела на берегу Волги около деревни Зименки. После окончания первого курса партийной школы мы отдыхали в зименковском санатории, а он работал на полигоне НИРФИ. Однажды после завтрака я спустилась на берег, но наши уже уехали на ту сторону. На берегу было только трое молодых людей, приводящих в порядок дряхлую лодку. Я попросила их захватить меня с собой на тот берег. Один из них, высокий с открытым одухотворенным лицом, поразившим меня, спросил, умею ли я плавать и буду ли отчерпывать воду из лодки. Я сказала, что все умею, и мы поехали. На том берегу я присоединилась к нашим, играющим в волейбол, молодые люди тоже. Высокий, запавший мне в душу, тоже обратил на меня внимание и чаще других бросал мне мяч. Потом все бросились купаться. Я плавала, ныряла с головой, кувыркалась, веселилась. Молодой человек то же отлично плавал и сказал, что впервые видит женщину, которая так не боится воды. Я, чтобы еще больше отличиться, схватила мою подругу, которая совсем не умела плавать, и потащила ее в Волгу. Зайдя довольно далеко от берега, я почувствовала, что дно резко понижается. Подруга смеялась и крепко вцепилась в мою шею. Я пыталась разжать ее руки и освободиться пока не очень глубоко, но ничего не могла сделать. Тут я совсем потеряла дно и ушла с головой под воду, подруга села мне на плечи. Я оттолкнулась от дна, вынырнула, глотнула воздуха и опять пошла на дно, вынырнула еще раз и встретилась глазами с этим молодым человеком. Он спросил: “ Тонешь?” Я успела только крикнуть “ да “ и пошла ко дну. Но тут же почувствовала, как сильные руки схватили меня и вытащили на мелководье. Я еле оправилась от потрясения, больше мы уже не купались, а лежали на берегу, на горячем песке. Приближалось время обеда, и мы все уехали. Вечером, после ужина, когда мы всей группой стояли у столовой и думали, как провести вечер, я увидела моего спасителя в белой рубашке и брюках. Он спокойно вошел в наш круг, взял меня под руку и предложил прогуляться. С этого дня мы встречались каждый вечер и гуляли до самого отбоя. Исходили все березовые аллеи парка, спускались к берегу, любовались закатом и без конца говорили. Я узнала, что он аспирант – физик, написал уже диссертацию.

     Я рассказала ему о себе, что родом из Великого Новгорода, что попала сюда в эвакуацию с матерью, работавшей тогда счетоводом в селе. Мой отец умер до войны, а мать в марте 43-го года. После смерти матери меня из деревни, где я работала счетоводом, пригласили в райцентр “Работки” и на комсомольской конференции избрали первым секретарем райкома комсомола. В прошлом году я попросилась на учебу в партийную школу, чтобы получить высшее образование. Стипендия там была 1200 рублей - больше моей зарплаты. Сережа, мы уже перешли на “ты”, удивил и рассмешил меня вопросом: «А что делают первые секретари райкома комсомола?» Я поняла, что он очень далек от общественной жизни. В дальнейшем всячески старалась уговорить его вступить в партию. Мне казалось, что человек, так увлеченный своей работой, с отличием окончивший физмат университета, прошедший всю войну до Берлина и получивший боевой орден “ Красной звезды” за участие в большом танковом сражении, где он обеспечивал связь, обязательно должен быть членом КПСС. Он, очевидно, придерживался своего мнения. Между тем путевка моя заканчивалась, и я готовилась к отъезду, думала пожить оставшиеся две недели в Работках у подруги. Вечером Сережа пришел радостный и сказал, что мне никуда уезжать не надо, он договорился со своим руководством, и меня берут ночным сторожем, а он будет мне помогать. Меня это очень рассмешило, а он предлагал вполне серьезно и недоумевал, почему я отказываюсь. На другой день я уехала, а первого сентября он вечером пришел к нам в общежитие. Нас в комнате жило шесть человек, он всем понравился своей простотой и непосредственностью, но считали его каким-то странным.

     В Горьком мы встречались каждый свободный вечер, он мне показывал город, ходили в кино, театры. Тогда шло много итальянских фильмов: ” Ночи Кабирии”, “Нет мира под оливами “ и др. Они ему очень нравились. Прошла зима, все сдали распределения, уезжать из города в село не хотелось. Я ждала, что Сережа сделает мне предложение, уж очень нежно он ко мне относился. И чтобы подтолкнуть его решение я как-то сказала, что выхожу замуж, меня действительно уговаривал один из выпускников. Сережа молчал. Тогда я сказала: ” Что же ты не женишься, а ходишь один как медведь-шатун?” На это он мне ответил: ” А ты сделаешь себе плохую берлогу, “ - и мы расстались.

     Школу я окончила с отличием, и мне предложили работать в областном комитете комсомола, заведовать отделом сельской молодежи. Это было лестное предложение, и я осталась в городе. Работа мне нравилась, коллектив был дружный, часто собирались в праздничные дни вместе. Единственное, что не совсем устраивало, – длительные командировки (до месяца) в города области.

     Все было хорошо, но меня не покидала тоска о Сереже, желание хотя бы увидеть его. Как-то я набралась храбрости и позвонила ему домой. Он взял трубку, я отрешенным голосом сказала, что осталась в Горьком и если он хочет меня видеть, то пусть приходит в кремль к зданию обкома партии, я в шесть часов вечера к нему выйду. Ровно в назначенное время он уже был на месте, мне было видно из окна.

     Так мы снова встретились и встречались каждый вечер, если я была в городе. Познакомила его со своими сослуживцами, он с интересом принимал участие в наших вечеринках. Сережа пел с нами комсомольские песни, танцевал, и, думаю, не скучал, - все к нему относились с интересом. Ранней весной он, верный своему обычаю, появлялся в белых брюках, и моя подруга говорила: ” Единственное светлое пятно на всей Свердловке - Сережа в белых брюках”. Летом в выходные дни мы на весь день уезжали на Мочальный остров. Нам никогда не было скучно вдвоем. Вечером мы возвращались в город, и он вел меня в ресторан “Неаполь”, был такой на улице Маяковского. Он заказывал полный обед и вино. Наевшись досыта, мы отправлялись гулять, чаще всего на Верхневолжскую набережную или на стадион «Динамо», если там не было игр, и сидели вдвоем на самом верхнем ряду.

     Так незаметно шли годы, наше взаимное влечение, казалось, не уменьшалось. Я была уже знакома с его родителями и часто у них бывала. Мама, Гали Николаевна, прекрасно играла на рояле. Она работала концертмейстером в театре Оперы и балета, ее дочь Ирина – балерина и жена директора и дирижера театра Резникова П.М.. Другая его сестра – Ольда Александровна - была замужем за режиссером оперного театра в городе Фрунзе, тоже балерина. Единственный сын Ольды Александровны – Юра (от второго брака) жил с бабушкой в Горьком. Его дядя – Сергей Александрович - оказал на него большое влияние, он окончил радиофак и сейчас является доктором физико-математических наук и работает в ИПФРАНе.

     Сережа работал в НИРФИ и одновременно преподавал в университете на радиофаке. Я в это время работала уже в городском комитете партии в отделе пропаганды (инструктором), ведала театрами, музеями, библиотеками и другими творческими организациями. Мне очень хотелось послушать, как Сережа читает лекции, и он меня однажды пригласил. Народу было много, его любили слушать. Я ничего из лекции, конечно, не поняла, но запомнила одну фразу: ”Ну а дальше совсем просто, как железо“, - после которой он начал опять быстро писать какие-то формулы. Не только мне нравился Сережа, в него были многие влюблены. Как-то раз, придя с экзаменов, он сказал, что получил от студентки письмо в стихах: ” О цефеид, о цефеид, ты жжешь и манишь, как магнит, я жду свиданий, я жду лобзаний …”. Я спросила, что же он ей ответил. Он отдал ей письмо обратно и сказал: «Больше вы мне таких писем не пишите». Я знала, что к нему домой, часто по вечерам, заходила сотрудница его кафедры: то за лекцией, то за книгой и подолгу у него засиживалась, потом он шел ее провожать. Как-то раз я пришла с работы и нашла от него письмо, где было твердо и лаконично написано: ” Нина. Я женился на Писаревой, живу у нее. Если можешь, прости. Сережа“. Это было для меня крахом, не знала, как буду жить без него, не общаясь с ним. На другой день мне позвонила его мама и попросила обязательно к ней зайти. Она была очень мудрая женщина и понимала мое состояние. Я поколебалась, но все-таки пришла. Мы обнялись и долго плакали. Потом она меня успокоила, сказав, что жизнь прекрасна и я еще встречу человека, а если надумаю выходить замуж, чтобы обязательно познакомила с ним, что я и сделала. Серёжа в это время выехал в Китай, где преподавал физику в Пекинском университете.

     Прошло более десяти лет, я вышла замуж за Касаткина Василия Ивановича, выпускника Высшей партийной школы, бывшего комсомольского и партийного работника. Через год у нас родилась дочь Анна.

     С Гали Николаевной я не теряла связи, часто к ним заходила на улицу Больничную вместе с дочерью. В это время я уже работала директором университета марксизма- ленинизма, он располагался рядом со школой № 1, где училась Аня. О Сереже старалась не думать.

     Однажды, зайдя к Жевакиным, увидела его сидящем на веранде, - это был День Победы. Я его поздравила с праздником и спросила, счастлив ли он. На это он ответил, что видно счастья-то и нет. Его мама сказала, что он разошелся с женой и теперь живет у родителей. У него нашли туберкулезный плеврит, и он в скором времени уезжает в санаторий “Старая Пустынь” на два месяца. Квартиру он оставил бывшей жене и приемному сыну. Впоследствии мальчик связался с плохой компанией и его нашли в подвале дома повешенным, ему было около тридцати лет. В то время как Сережа находился в Пустыни, неожиданно ночью от инфаркта умерла его мать. Все родственники, потрясенные ее внезапной кончиной, собрались на похороны. Мы с моим мужем, Василием Ивановичем, тоже были. Сережа очень переживал, еще на кладбище попросил меня придти к ним вечером. Были одни родственники и несколько соседей, посидели, погоревали. На другой день Сережа вернулся в Пустынь и начал мне оттуда писать на работу письма о своем житье-бытье. Как-то раз мы с Юрой, Сережиным племянником, съездили к нему в санаторий. Он был очень рад нашему приезду, вернулись мы поздно, дорога была очень плохая. На следующий год, весной, Сереже предложили продолжить лечение в Шиморском. Летом, к концу пребывания на лечении, я приехала его навестить. Он не захотел там больше оставаться и, оформив документы, вместе со мной уехал в Горький, тем более что его лечение уже закончилось. Каждый день вечером после работы он встречал меня и уговаривал развестись с мужем. Но сделать это мне было очень трудно, - мой муж меня очень любил и на развод не соглашался. Больших трудов мне стоило его уговорить, судью просила не задавать нам много вопросов. Василий вел себя на суде достойно, молчал. Нас развели. Уже через несколько дней мы с Сережей зарегистрировались, раздобыли курсовки в санаторий Филипповку и вместе с Аней и нашей кошкой уехали.

     Было лето, там была речка, где мы купались. Аня нашла себе подруг, Сережа играл в теннис, и мы хорошо провели время.

     Вернувшись в город, мы удачно выменяли квартиру на Верхневолжской набережной, где проживаем и по настоящее время. Квартира большая, уютная, в праздники у нас собиралось много гостей. Приходили родственники: Резниковы, молодые Куликовы – Юра и Лена, Лёля, уже переехавшая из Фрунзе в Горький, родственники из Москвы; моя подруга М.К. Абрамычева – зам. зав. отделом обкома партии, А.Н. Соколова – директор ТЮЗа с мужем - известным журналистом и театральным критиком - Фихом С.А., поэтесса В. Частикова – сотрудник газеты “ Горьковская правда “, главный инженер “ Гипросельэлектро “ – Л.Л. Хонин с женой. Бывал у нас Троицкий В.С. с женой, Кобрин М.М. , Миллер М.А.

     Каждое лето мы уезжали на курорт, вначале в Прибалтику (Сережа очень любил Юрмалу), а потом на юг – Сочи, Гагры, Пятигорск, Кисловодск, Ессентуки. Больше всего Сереже нравилось в Сочи, там были лучшие книжные магазины, в которые отдыхающие, как правило, не заходили. Он же был страстным книголюбом, большую часть свободного времени проводил за чтением, всю жизнь собирал книги и имел одну из самых больших домашних библиотек в нашем городе, в которой можно было найти книги из самых разных областей знаний: истории, литературы, искусства, физики, химии, медицины и многих других. Сережа был всесторонне развитым человеком, мог разговаривать с людьми разных специальностей на их языке, всегда интересовался событиями происходящими в мире, знал несколько языков и был исключительно приятным собеседником. Он любил играть в теннис, пинг-понг, плавать, подолгу гулял на свежем воздухе.

     Так интересно прошли одни из лучших лет нашей совместной жизни.

     Я решила своевременно выйти на пенсию, так как стала страдать гипертонией и головными болями, тем более что пенсия мне полагалась персональная, со всеми льготами. Моей мечтой было приобрести дом в селе Татинец, живописнейшем месте на берегу Волги, находящемся недалеко от города и всего в пяти километрах от села Работки, где жила моя подруга, бывшая учительница. Сережа вначале был категорически против, не хотел привязываться к одному месту, но Татинец ему нравился, и он согласился. К дому мы пристроили большую веранду, где можно было обедать и отдыхать. Из бывшего коровника сделали гараж, построили баню. Мы очень любили париться в бане, а после отдыхать в большом просторном предбаннике. В запущенном саду посадили плодовые деревья, кусты, ягодники. Сделали грядки, парник для помидор. Сережа занялся рыбалкой, он был знаком с этим делом еще до армии. Купили лодку. Он всегда ездил на веслах, мотор не любил. Ловил на подпуск, и мы всегда были с рыбой. Дом наш стоял на главной улице села, и Сережа с независимым видом проносил мимо сидящих на лавочках женщин полное ведро рыбы. Я несла снасти. Многие не верили, что он хорошо ловит, и однажды соседка с усмешкой спрашивает, не продаст ли он рыбы? В тон ей Сережа ответил: ” можно “, другая тоже спросила, и он так же: ” можно и вам “, и третьей так же ответил. Мы тогда продали шесть килограммов рыбы, больше над ним уже не подсмеивались.

     Сережа любил и лес. Набирал много грибов, а ягоды, землянику, собирал в основном в рот, и нам так советовал.

     Наш деревенский дом, как и квартира в городе, постепенно наполнялся книгами. От Горького до Татинца было 65 км по Казанскому шоссе. Мы выезжали в пятницу, во второй половине дня, машину он любил и водил хорошо, но в Татинец мы попадали только к ночи. Вначале мы заезжали в Старое Кстово – книжный магазин, потом Новое Кстово – книжный магазин, затем Работки – книжный магазин. Потом мчались мимо Татинца до Б. Мурашкино в книжный магазин, выезжая из Мурашкино, сворачивали направо до Княгинино – книжный магазин. И, конечно, в Татинец приезжали в полной темноте. Но Сережа с огромным удовольствием выгружал по приезде новые покупки.

     На другой день рыбалка, купание в Волге. Ближе к осени мы ездили на остров, а там шиповник, калина, грибы.

     Ни на какие курорты нас больше не тянуло.

     Но когда Сережа стал часто терять сознание, от машины пришлось отказаться, и он приезжал ко мне в Татинец “ ракетой”. Я встречала его на пристани в пятницу вечером, и в понедельник утром провожала обратно на работу в Горький. Приступы стали случаться чаще, но он не хотел ложиться в больницу. В Татинце можно было вызвать скорую помощь из Работок, но когда она приезжала, приступ уже кончался. Он начал падать на улице и в городе, но всегда отказывался от госпитализации.

     Последний раз длительный обморок у него случился на работе при входе в кабинет. Это было в октябре 2000-го года. Он пролежал в Первой Градской больнице до середины января 2001-го года. Лечили его усиленно, ежедневно ставили капельницы, делали массаж, но лучше не становилось. Он начал терять память, речь. Все больше сказывались явления нарушения мозгового кровообращения, связанные с инсультом. В середине января его выписали домой. Продолжалось лечение и дома: капельницы, Юра, Лена и Аня каждый день делали массаж ног и рук. Но он все чаще и чаще терял сознание, ничего не мог держать в руках, кормили его с ложечки. Говорил, что “цепляется за жизнь”. Но болезнь прогрессировала, начались приступы эпилепсии. За неделю до смерти он как-то пришел в сознание и сказал мне ясным голосом, “что придется умирать, и скоро“. Потом спросил, продолжаю ли я верить в Бога и молюсь ли? Сам он всю жизнь был атеистом, говоря, что “научно объяснить существование Бога нельзя“.

     В Татинце у нас старинная церковь, в которую я часто ходила. Там был очень хороший священник. По вечерам он выходил гулять, и я с ним подолгу беседовала. Сережа знал об этом и не возражал.

     Я ответила Сереже, что молюсь каждый вечер и верую в Бога. Он сразу как-то просветлел, успокоился и сказал: ” Значит, мы с тобой там встретимся?” Я подтвердила. Он затих и сказал, что поспит. Больше он не говорил и не ел несколько дней. На девятый день, в пять часов тридцать минут утра он умер. Пришли Юра с Леной, помогли его одеть. Вот и все. В гробу он лежал торжественный и красивый. Я очень любила этого человека и прожила с ним счастливую и интересную жизнь. Подобных людей я никогда не встречала.

     Моя семья: дочь Анна, кандидат филологических наук, доцент кафедры немецкого языка Лингвистического университета, зять Геннадий, кандидат филологических наук, доцент кафедры иностранных языков Высшей школы экономики, внучка Нелли, студентка IV курса Медицинской академии, всегда были благодарны Сергею Александровичу за доброе, внимательное отношение и то влияние, которое он оказывал своей эрудицией на их развитие.

*     *     *

Количество посещений 100 000 +    (второй счетчик)