Фрагменты из книги:

А. Н. Алексеев, Р. И. Ленчовский.

Профессия – социолог (Из опыта драматической социологии: События в СИ РАН 2008 / 2009 и не только). - 2009.

14.06.2009. Андр. Ал.

(СИ РАН – 2007)

5.13. Несколько лет спустя: предвестья будущего обвала

(из протоколов наблюдающего участника СИ РАН - 2007)

Ниже описываются события жизни Социологического института РАН мая 2007 г.

(1)

Заместителю директора по науке

Социологического института РАН

к. с. н. Клецину А. А.

от ведущего научного сотрудника,

к. ф. н. А. Н. Алексеева

Информация

Уважаемый Александр Афанасьевич!

     Вчера, 15.05.2007 руководитель группы изучения динамики социального сознания М. Г. Мацкевич, непосредственным подчиненным которой я имею честь и удовольствие быть, сообщила мне, что администрация Института в Вашем лице предлагает мне уменьшить свою рабочую занятость, а именно: перевестись с полной ставки вед. науч. сотрудника на 0,8 соответствующей ставки. Это мотивируется необходимостью высвобождения ставок для очередного сокращения штатной численности института.

     Поскольку это предложение (строго говоря — пожелание, указание на необходимость и желательность для администрации соответствующего личного заявления, т. е. просьбы с моей стороны…) сформулировано Вами не в личной беседе со мной, а, так сказать, передано “по инстанции”, позволю себе и я воспользоваться посредничеством помощника директора института для письменного информирования администрации о том, что я по этому поводу думаю.

     Соответствующее предложение уже поступило (или вот-вот поступит...), как я знаю, не только мне, но и всем 20 научным сотрудникам СИ РАН пенсионного возраста. По крайней мере, таков ныне известный едва ли не каждому в нашем немногочисленном (чуть более 60 чел.) коллективе, хоть до сих пор и никак не обнародованный проект администрации института.

     Данный проект обсуждался и вроде согласован на совместном совещании администрации и профкома 7 мая с. г. Его возникновение вызвано, понятно, не чьей-то “злой волей“, а “суровой необходимостью“ уменьшить штатную численность института на 5 единиц. Причем выполнение разнарядки, спущенной сверху, может быть достигнуто, согласно бюрократическому регламенту (полагаю, гуманному...), также и путем сокращения долей ставок сотрудников (будь то свободных, будь то занятых реальными людьми ставок).

     Притом, что указанный проект не имеет никакого документального оформления, существуют несколько его версий, детализаций, возникавших последовательно (а может, применяемых и параллельно).

     Так, сообщенная мне через М. М. версия состоит в дифференциации рекомендуемого перехода на неполную занятость в зависимости от “научного статуса”: сотрудники пенсионного возраста без ученой степени переводятся на 0,5 ставки, кандидаты наук — на 0,8, доктора наук — на 0,9 ставки. Вроде бы такой расклад позволяет “набрать” искомые 5 ставок для сокращения.

     Другой известный мне вариант (кстати, возникший первым…) тоже предполагает дифференцированный подход: конкретные административные рекомендации “работающим пенсионерам“ о переходе на неполную занятость обусловливаются ранжировкой сотрудников по показателям так называемой “результативности научной деятельности” за 2005-2006 гг. (Об этой ранжировке и ее ”встраивании” в данный проект см. чуть ниже).

     Напомню себе и Вам, что “Положение о видах, порядке и правилах применения выплат стимулирующего характера, обеспечивающих (так! не способствующих, а именно “обеспечивающих”! — А. А.) повышение результативности деятельности научных работников” было утверждено Ученым советом СИ РАН 20.03.2007, и, в соответствии с приказом № 7-о от 29.03.2007, подписанным временно исполнявшим тогда обязанности директора института И. И. Савицким, введено в действие с 01.03.2007 (так!). ^[1] Мое негативное отношение к этой системе оценки эффективности научного труда, высказанное на упомянутом мартовском заседании Ученого совета, и отказ голосовать за нее - Вам известны. Но сейчас не об этом речь.

     Образованной тем же приказом, за подписью вр. и. о. директора, ”комиссии по надбавкам” (под Вашим председательством; а еще в комиссию входят ученый секретарь института А. С. Быстрова, руководители секторов А. В. Дука и Г. В. Каныгин и вед. науч. сотрудник К. Муздыбаев) предписывалось уже к 5 апреля представить директору СИ РАН свои “предложения по надбавкам” (строго говоря не по надбавкам, а по исчислению или зачету баллов “научной результативности”), и этот приказ, надо полагать, был выполнен. Однако сами плоды работы комиссии более месяца оставались неизвестными (научному коллективу...), пока они не “всплыли” неделю тому назад, при обсуждении администрацией совместно с профкомом проекта высвобождения ставок для требуемого сокращения штатов.

     Именно тогда получила неофициальное распространение сводная таблица “зачтенных” комиссией (но, судя по всему, еще не утвержденных директором...) бальных оценок деятельности сотрудников, равно как и упомянутая выше первоначальная версия проекта “урезания ставок” всех 20 научных сотрудников пенсионного возраста, а именно: до 0,5 ставки для набравших меньшее количество баллов, до 0,8 - для набравших большее количество и до 0,9 - для докторов наук (с единственным исключением из “общего правила” для одного из ведущих сотрудников - кандидата наук).

     Хоть один, хоть другой из указанных вариантов (напомню, не имеющих никакого официального закрепления или документального оформления) позволяют усмотреть следующие интенции администрации Института:

   а) избежать увольнения по сокращению штатов “живых сотрудников” (забота о людях);

   б) высвободить необходимое количество ставок (пусть по частям) за счет “пенсионеров”, которые составляют ныне порядка трети научного коллектива (омоложение кадров);

   в) выработать и применить некий универсальный принцип, касающийся всех научных сотрудников пенсионного возраста, без исключения (“никому не обидно”, т. е. по справедливости);

   г) по возможности, избежать широкого обсуждения сложившейся, действительно непростой (для администрации и для коллектива!) ситуации и возможных путей выхода из нее (во всяком случае, работа с каждым кандидатом на ”частичное” сокращение ведется индивидуально...).

     Можно соглашаться или не соглашаться с указанными принципами, но с реализацией по крайней мере последнего возникают проблемы. Причем бурное обсуждение всех этих не прозрачных административных проектов происходит не гласно, а в кулуарах. И реакции на них разнообразны и не однозначны (как-никак, для уменьшения занятости требуется заявление самого сотрудника, в отличие от увольнения по сокращению штатов конкретного лица).

     Насколько я знаю, несколько требуемых заявлений в администрацию уже поступили. Но прогнозировать всеобщую готовность к такому самоотречению трудно, даже при всей лояльности сотрудников к нынешнему руководству института.

     Я анализирую эту ситуацию не просто из “любви к искусству”, и не для того, чтобы уберечь себя ли, кого-либо другого от неприятных (как можно предположить...) процедур. Мой подход вполне прагматичен. Мне представляется, что описанные шаги администрации (непосредственно судить о которых я могу пока только по Вашим, персонально, действиям) не вполне укладываются в нормы грамотного администрирования. А это, как правило, приводит к потере управления.

     …Когда М. М. сообщила мне, с Ваших слов, будто администрация не только рекомендует каждому работающему пенсионеру, но и настаивает на том, чтобы он (в данном случае, я...) написал соответствующее личное заявление; иначе требуемое вышестоящей академической инстанцией к 1 июня сокращение штатной численности сорвется; а это значит, что придется-де увольнять реальных людей; так что отказ выполнить административную рекомендацию, согласованную с профкомом (пусть формально это будет и законный отказ!), явится “не товарищеским” поступком, и тем самым “девиант” примет на себя моральную ответственность за судьбу наиболее уязвимых сотрудников, которых придется “совсем уволить”, — тут я не мог не переспросить: “Неужели так и сказал?”. “Смысл именно таков“, — ответила М. М.

     Иначе как попыткой “морального давления” (шантажа?..) такое не назовешь.

     Высказывая Вам эти, пожалуй, могущие огорчить Вас соображения, я присоединяюсь к известному гамлетовскому замечанию, что “играть на мне нельзя!..” и утверждаю, что более надежного способа отвратить по крайней мере некоторых сотрудников от содействия администрации в разрешении ее (еще раз повторю — не простых!) кадровых и организационных проблем Вы придумать не могли.

     Тем не менее, я лично вполне открыт к диалогу с администрацией, к обсуждению проблемы, как в отношении себя лично, так и в целом. В частности, обращаю Ваше внимание на то, что, согласно данным самой администрации, в институте, по состоянию на 7.05.2007, было — суммарно — порядка 1,5 свободных ставок (вакансий) и порядка 3-х ставок, занятых совместителями (не считая совместителей, заведующих секторами).

     Стоит заметить, что согласно п. 2.10 только что принятого собранием трудового коллектива (24.04.2007) Коллективного договора Социологического института РАН на 2007-2009 гг., “администрация обязуется в случае сокращения численности работников производить ее (так в документе; правильно было бы сказать не ее, а его, имея в виду сокращение... – А. А.) по возможности за счет ликвидации вакансий, увольнения работников, работающих по совместительству”.

     Формула “по возможности”, конечно, двусмысленна. Однако достаточно веских причин для отказа от выполнения соответствующего пункта КД или отступления от общепринятой в Академии наук административной практики я не вижу. Но если даже такие причины и есть, и нынешние действия администрации (пусть не вполне корректные…) имеют под собой объективные основания, то за сотрудником все равно остается свобода выбора — следовать или нет начальственной рекомендации, особенно — с учетом проведенного мною анализа административных шагов и ситуации в целом, а также – сообразуясь с личными перспективами и жизненными планами.

     Надеюсь, моя информация к Вашему размышлению будет способствовать законным и осмысленным действиям администрации.

С уважением,

     А. Алексеев (ввиду наших давних и добрых личных отношений, позволю себе шутку: автор “Драматической социологии...”).

16.05.2007

**

(2)

Из протокола наблюдающего участия (Драматическая cоциология - 2)

17 мая 2007 г. Четверг

     В 12 час. отправил в институт (si_ras@mail.ru) из дома окончательный текст «Информации для Клецина» (см. выше. – А. А.). <…> Вскоре получил подтверждение получения от помощника директора Русаковой.

     <…> В институт я приехал уже после 15 час.

     Т. П. позволила мне снять копию с ее язвительного заявления на имя директора, в котором среди прочего сообщает, что она «вынуждена согласиться с предложением администрации», но, со своей стороны, предлагает администрации…» и т. д. (см. отдельно).

     И. Т. вряд ли оставил себе копию заявления, но дословно воспроизвел по памяти свою формулировку, что он «не возражает…» (против перевода его на 0,8 ставки).

     В общем, все ищут формул, как бы позволяющих как бы «сохранить лицо»

Ну, <…> (здесь опушено перечисление имен - А. А.), о которых еще во вторник было известно, что истребуемые заявления ими уже написаны, скорее всего просто дисциплинированно «просили» уменьшить им занятость и зарплату. <…>

     Пока мне неизвестно насчет <…> (здесь опущено перечисление имен. - А. А.), хоть я и не сомневаюсь в исходе.

     <…> Б. Т. ни за что «не подведет» директора (мой прогноз).

     Ничего не знаю об А. Щ., который в институте практически не бывает. Но тот наверняка будет покладист.

     «Шумно» могут повести себя К. М. и С. Г. , но если да, то весь пар уйдет в свисток.

     Я перечислил всех, кого эти события лично затронули.

     Думаю, к исходу следующей недели административная акция будет успешно завершена. Ну, может, с отдельными мелкими «огрехами».

     Около 17 час. встретил в коридоре Клецина. Рукопожатие. «Я получил Ваше послание, спасибо». – «Отлично». Он, может, и не прочь поговорить, но я сделал вид, что тороплюсь.

     Копии своей «Информации для Клецина» подарил И. Т., Т. П. (оговорив ее абсолютную «не секретность»), а также <…>

      17.05.2007

**

Приложение 1

Директору Социологического института РАН,

чл.-корр. РАН Елисеевой И. И.

от ст. н. сотр. сектора социально-культурных изменений

Протасенко Татьяны Захаровны

Заявление

     Идя навстречу намерениям руководства Российской Академии Наук повысить заработную плату рядовым сотрудникам, а также учитывая сложное финансовое положение означенного учреждения, вынуждена принять предложение дирекции института перейти с полной ставки на 0,8 ставки старшего научного сотрудника, что составит в мае 2007 г. 4400 руб. в месяц.

     Вместе с тем, предлагаю довести обращение дирекции по этому поводу до коллектива института в целом и до каждого сотрудника в отдельности (кого это коснется)

     Ст. н. сотрудник Т. Протасенко

           17 мая 2007 г.

**

(3)

Репортаж с «закрытого заседания» Ученого совета СИ РАН: Фэр-то кё?

22.05.2007, вторник

     Моя последняя информация о событиях вокруг сокращения штатов и т. п. в Социологическом институте РАН была от 17 мая. Там был и некоторый прогноз относительно дальнейшего развития ситуации. Прогноз оправдался частично, и в частности, в той его части, что ситуация может выйти из-под контроля.

     Сегодня в 12 час. начался Ученый совет, посвященный разным содержательным и не очень вопросам. Некая докторантка (со стороны) сделала доклад о приложении общей теории систем к социологии (как я понял, «обкатка» готовой диссертации). Ее в меру пощипали. Бачинин, как обычно, проницательно и доброжелательно; <…> (имя рек. – Ред.), как всегда, с долей правоты, но злобно (это у него форма самоутверждения такая).

     Божков рассказал о Биографическом фонде, наконец, приведенном в порядок недавно принятым в институт мл. науч. сотрудником Константином Дивисенко, который, собственно, и доложил результаты первичной, пока формальной обработки (и создания базы данных) 600 биографических текстов, скапливавшихся в секторе Голофаста с 1989 года. И. И. (наш директор) очень похвалила Костю. И поделом! ^[2]

     После привычного на заседаниях Ученого совета утверждения диссертационной темы одной какой-то аспирантки или соискательницы директор попросила остаться только членов Ученого совета. Речь пошла о проблеме, обрисованной в моих предыдущих текстах на эту тему.

     Складывается впечатление, что администрация (сама И. И., зам. директора по науке Клецин, ученый секретарь Быстрова, и примкнувший к ним председатель профкома Браславский) ищут у Ученого совета по крайней мере моральной поддержки своих последних шагов. Забегая вперед, скажу, что безоговорочной и всеобщей поддержки не состоялось.

     Нет, конечно, были голоса, что все правильно, и начальству виднее (Каныгин, Иванова; а <…> (имя рек. – Ред.), уходя досрочно, сказал как бы на ухо И. И., но все услышали, что он голосует за административный проект). <…> Активно критиковала, с одной стороны, нашу систему надбавок, а с другой стороны, применение этой системы для избирательной «выбраковки» (термин мой!) работающих пенсионеров, Н. Р.

     У нее, кстати, из 5 сотрудников сектора, трое пенсионеры, Л. П. и Л. К. уже написали требуемые заявления (соответственно, 0,8 и 0,4), в отличие от А. Б., о котором я говорил раньше <…>

     Очень долго и амбивалентно высказывался Муздыбаев, склонявшийся к тому, что надо увольнять «не результативных». (Но не И. Т. же увольнять, у которого чуть не ноль персональных баллов, зато куча баллов у сотрудников возглавляемого им сектора, - это кто-то Куанышу возразил).

     Клецин вел себя несколько нервно, Быстрова помалкивала. И. И. – подчеркивала чрезвычайную проблемность ситуации и «Как же нам, друзья, быть?».

     Достаточно отчетливо прозвучала альтернатива: либо увольнять «живых сотрудников» ^[3], либо «ущемить» (в разной степени, с учетом всяких обстоятельств) работающих пенсионеров. Второе представляется И. И. более справедливым и правильным, но «давайте думать!».

     И во вступительном слове директора, и дальше, а также в поначалу еще терпимых высказываниях Клецина, прозвучали ссылки на мой «документ» (не заявление!), и «Что же А. Н. предложит?». Тут я почувствовал себя то ли именинником, то ли «героем» персонального дела (так и сказал!).

     Еще сказал, что нельзя ссылаться на документ, который не обнародован, и что я готов огласить его и сейчас, но это займет время, и я не претендую на внимание в течение 12 минут, которые может занять зачитывание 3-х компьютерных страниц. И эту мою ненавязчивость трудно было не оценить положительно.

     Но когда споры стали заходить в полный тупик или уходить в частности, например, корректировки уже принятой в свое время Ученым советом «системы надбавок» (да не о том сейчас говорить!), плюс уже более агрессивные ссылки на мой «документ» со стороны Клецина, я заявил, что мне придется теперь либо вывесить свою «информацию к размышлению» на всеобщее обозрение, либо все-таки зачитать ее здесь. Из двух зол было выбрано меньшее, и читал я вслух, с выражением, - с согласия или даже как бы по приглашению директора.

     Тут у Клецина началась истерика, так что у меня возникли основания просить председателя Совета урезонить его, что и было сделано. Из зачтенного документа стало ясно, что «неудобный» А. администрации рук вовсе не выламывает, а только возражает против выламывания рук сотрудникам. «Открытость к диалогу» - полная, и все вздохнули как бы с облегчением. Но что же все-таки делать?!

      …Администрация, действительно, в тупике. Кстати, увольнять хоть по сокращению штатов, хоть по иной причине, надо за 2 месяца. А осталась неделя до 1 июня, иначе не будут переведены из Москвы деньги на те же пресловутые надбавки. А соответствующий приказ из Академии датирован, оказывается, 17 апреля, да еще не сразу поступил в Институт. Стало быть, приказ и не рассчитан на законное исполнение до 1 июня.

     Так что, это как раз академическое начальство выламывает руки директору… Но почему за это должны страдать рядовые сотрудники?

     Некорректность же (безгласность, «беспрИнципность», в смысле мешанины разнообразных принципов, и т. д.) админстративных действий, вроде уже и не оспаривается. Но – «кё фэр? кё фэр?» (que faire. – фр.), или, пользуясь выражением великолепной Тэффи, «фэр-то кё?!».

     (Интермедия. Клецин что-то произнес насчет «психологической травмы» пенсионерам. Я: «Лично я никакой травмы не испытываю, а только исследовательский интерес, наблюдая за Вашим, Ал-др Афанасьевич, поведением!». Ну, тут схлопотал я от Клецина – «провокатора…» и «презумпцию недоверия к администрации…». Пришлось И. И. опять его одергивать).

     Мною была подана мысль, что коль скоро такой тупик – может быть, стоит директору так обратиться (только письменно!) к коллективу (не к отдельным персонам!), чтобы у людей, сохраняющих чувство собственного достоинства, возникли основания (или даже желание…) «пойти навстречу». Вослед Пушкину в разговоре с Пестелем (см. «Пестель, Поэт и Анна») ^[4], я сказал, что даже готов придумать текст такого обращения, хоть это и было бы неправильно…

     (Бывший директор А. Т. наверняка сказал бы: «Андрей, напиши, пожалуйста!». Ну, И. И. такое предложение услуг принять трудно…).

     По ходу обсуждения возник вопрос о возможности / невозможности сокращать «вакансии» и «совместителей». Была призвана Иветта (отдел кадров) для разъяснения ситуации со штатным расписанием. Поскольку она путалась, пригласили главного бухгалтера Ирину Наумовну, которая стала с апломбом объяснять, что совместители «не считаются», в штатную численность они не входят, это так Академия «разъяснила», и «есть документ, предписывающий…». На просьбу предъявить этот документ, ушла и вернулась в смущении: «По закону подлости, не нашла…». (И это – документ, ключевой для данной проблемной ситуации!).

     Но тут уже и И. И. вроде забеспокоилась, не крутит ли хвост собакой; ведь в самом деле нелогично: если отобрать у 20 чел, по кусочку ставки – это же все равно останется 66 чел., а не 61, как предписано. Так дело в численности или в ставках, что же именно мы сокращаем?

     (Да и показывали ли директору сам этот документ?).

     В общем 2 (или полтора, не засек время…) часа обсуждения кончились ничем. Что будет теперь делать администрация, не берусь предугадывать. Что будут делать те «звери», кто еще не написал заявление с просьбой обрубить им кусочек хвоста, не стану предвосхищать.

     Ограничусь сообщением, что по крайней мере шестеро из 20 работающих пенсионеров пока «уклонились» от подачи истребуемых заявлений. Кто-то заявил о своем категорическом отказе, а кто-то выжидает, что будет дальше. Поскольку я «открыт к диалогу», про себя скажу: «никогда не говори никогда».

     Большинство тех, кто заявление уже написал (смиренно, а кто и с подковыром, как Травин: «Не возражаю…»; а Клецин с Быстровой и тому рады!) теперь перешли на трибуну болельщиков.

     Я мог бы еще рассказывать, что было после этого «закрытого» заседания Ученого совета. Но всякий сериал должен прерываться на самом интересном месте.

     Так что же делать? ФЭР-ТО КЁ?!

          23.05.2007

**

(3a)

     Ниже - извлечение из протокола заседания Ученого совета СИ РАН от 22.05.2007. Ознакомиться с указанным протоколом автору этих строк довелось лишь больше года спустя (в августе 2008 г.). (А. Алексеев).

Протокол № 5 заседания Ученого совета от 22.05.2007

     Председатель: И. И. Елисеева.

     Присутствовали: члены Ученого совета (список прилагается).

     (Присутствовавшие на этом заседании члены Ученого совета, согласно списку регистрации: И. И. Елисеева, А. С. Быстрова, А. Н. Алексеев, Р. Г. Браславский, О. Н. Бурмыкина, Я. И. Гилинский, В. В. Гольберт, Е. А. Иванова, Г. В. Каныгин, К. Муздыбаев, Н. Л. Русинова. – Ред.) .

     (Также) присутствовали: Л. В. Осипова –Дербас, Н. Н. Цветаева, В. А. Бачинин, Т. З. Протасенко, В. Н. Лупанов (ИЭА), В. П. Пересада, М. Г. Мацкевич, А. В. Родионова, Г. В. Еремичева, К. С. Дивисенко, А. В. Дука, Б. И. Максимов, О. Б. Божков.

     Повестка дня:

   1. Методологические особенности системных исследований в социологии – докл. Л. В. Осиповой-Дербас.

   2. О биографическом фонде – О. Б. Божков, К. С. Дивисенко.

   3. Утверждение темы соискателя Галактионовой Е. П.

   4. Разное

     Слушали: <…>

   4. Разное

     Только члены ученого совета. (Так! – Ред.).

     И. И. Елисеева: о предложениях по сокращению численности персонала.

     Доложила о том, что сделано администрацией с этой целью.

     Предполагалось «размазать» сокращение на ряд людей. (Так. – Ред.). Надо развиваться, надо поддерживать молодых. Совместно администрация и профком согласовали эту позицию. Поэтому я предложила обсудить это сейчас, поскольку возникли проблемы. Сослалась на письмо Алексеева. Нам установлено 61 единица нормативной численности. Ранее было 66 единиц. Значит, надо сокращать 5 ставок. Советуйте, что делать, как делать.

     В. В. Гольберт: Есть ли «священные коровы»?

     Ответ: Нет.

     Г. В. Каныгин: Надо поддержать мягкий вариант (Имеется в виду «урезание» ставок для всех пенсионеров. – Ред.).

     Н. Л. Русинова. По поводу системы оценок – она не вполне объективна. Не все сферы учтены . Коэффициенты не сбалансированы. Публикация – основной вид результата. Лучше сокращать.

     Я. И. Гилинский: Поддержал мягкий вариант.

     А. А. Клецин: Мы должны следовать принципам, предложенным «тройным приказом». ^[5]

     Е. А. Иванова: Поддержала мягкий вариант «урезания» ставок.

     А. Н. Алексеев. Процитировал свои предложения.

     К. Муздыбаев: Задача реформы в РАН – повысить эффективность, результативность работы. Вот сейчас надо сократить численность. Мы все пытаемся по-прежнему поделить. Надо руководствоваться Кодексом, законами. По возрасту уволить нельзя, по продуктивности надо оценивать и решать. Были использованы показатели для прикидки. У нас 20 человек, по сути, узнали о неполном соответствии. Они не согласны и правильно. Значит, придем к сокращению. Русинова не права, поскольку не полностью понимает ситуацию. (Так. – Ред.). Я вышел из комиссии (по надбавкам. – Ред.). Положение о ПРНД – документ ограниченной сферы пользования. Надо стимулировать публикации научных сотрудников. Первоначальные предложения комиссии были безупречны. Расширять (? – Ред.) неправильно.

     И. И. Елисеева: Мы действуем строго в рамках журнала (? – Ред.).

     Н. Л. Русинова: Я понимаю смысл ПРНД. Просто это применено не там (не так? – Ред.).

     И. И. Елисеева: Предложите другие принципы.

     А. Н. Алексеев: Зачитал свое письмо в адрес Клецина. (См. выше. – Ред.). ^[6]

     И. А. Скидан: 10 совместителей от 0,5 до 0,3 ставки. Всего 3,6 ставок.

     И. Н. Барановская: Зарплата совместителей – без надбавок.

     И. И. Елисеева: Все поняли, что за положение.

     РЕШЕНИЕ: Принять мягкий вариант.

     Председатель Ученого совета СИ РАН,

     Член корр. РАН И. И. Елисеева

     Секретарь Ученого совета СИ РАН, к. э. н. А. С. Быстрова

     Как участник, свидетельствую: никакого решения не принималось. Правда, большинство присутствующих высказалось за проект администрации. Однако голосования не было. (Если бы было, автор этих строк настоял бы на подсчете голосов). Вообще, голосования и быть не могло, поскольку удаление с заседания всех не членов Совета делало его не легитимным. (См. ниже). (А. А.).

**

(4)

Что было потом (продолжение репортажа из СИ РАН)

     Сегодня уже воскресенье, 27.05.2007.

     (...Похоже, происходит своего рода реинкарнация “Писем Любимым женщинам” — на новом витке исторической спирали, возрастной вертикали и дружеской горизонтали, при резко возросших технических возможностях: Интернет вместо “Эрики”). ^[7]

     Значит, мы остановились на том, что “закрытое заседание” Ученого совета СИ РАН 22 мая 2007 г. по вопросу о “стратегии и тактике” сокращения штатов закончилось ничем. И все разошлись — думать.

     Здесь стоить заметить, что согласно действующему Положению об Ученом совете (которое я же когда-то сочинял...), закрытые заседания исключаются “по определению”. Так что это было скорее “совещание” директора с членами Ученого совета. (никакого решения там законно принять не могли; ну, так живем не по законам, а по понятиям).

     После окончания этого заседания среди допущенных и не допущенных на него сотрудников начались взаимные консультации, из которых выяснилось, что по крайней мере шестеро “работающих пенсионеров” никаких заявлений, по крайней мере пока, подавать не станут. Среди них трое вроде категорически отметают такую возможность и трое занимают выжидательную позицию.

     Из этих шестерых двоим предложено обрубить лишь самый кончик хвоста (переход на ставку 0,9), троим — побольше (0,8), а одному — еще чуть больше (не стандартные 0,75 ставки!).

     Один из шестерых, на всякий случай, уже и написал заявление, которое пока держит “за пазухой”:

     “Заявляю о моей информированности о приказе кадрового управления РАН по поводу сокращения численности кадров в СИ РАН и о решении администрации и профсоюзного комитета производить сокращение посредством перевода сотрудников-пенсионеров на неполную ставку. <...> Остаюсь при своем мнении <...> о непригодности применения при сокращении кадров имеющей другое назначение системы оценок для “выплат стимулирующего характера” (к тому же используемой по принципу обратной силы), а также противоестественности, по крайней мере, психологически, оформления перевода на неполную (более низкую) ставку (в данном случае — 0,,8) как инициативного со стороны сотрудника, когда речь идет о выполнении административного приказа (РАН). Соответственно, принимаю перевод как административное по сути дела предписание”.

     Без комментариев!

     Член профкома Б. Максимов <…> написал заявление на имя председателя профкома СИ РАН Р. Браславского:

     “В связи с проводимым в институте сокращением <...>, как член комитета профсоюза работников СИ РАН, ставлю вопрос о необходимости проведения профсоюзного собрания <...> для информирования сотрудников и получения специальных полномочий о способе действий профсоюза в сложной ситуации <...>, а также на будущее”.

     Такая вот демократическая инициатива...

     Опускаю детали кулуарных обсуждений. (Помню, спрашивал у Муздыбаева, собирается ли он писать заявление... Тот с каменным лицом шутит “Кто тебя подослал?”. Возвращаю шутку: “Клецин!”. Присутствующему тут же председателю профкома задал несколько вопросов на юридические темы. Не получив уверенного ответа, замечаю: “Я Вам не завидую!”. “А кому Ты завидуешь, Андрей?” — спрашивает Куаныш М. “Себе!” — отвечаю).

     <…> Так или иначе, какое-то сопротивление все же наметилось. На следующий день, в среду 23 мая, число “не подписантов” чуть не выросло до семи.

     Среди уже подавших заявление (одной из первых...) есть очень симпатичная, работящая, порядочная сотрудница, которая в итоге всех этих событий почувствовала себя обманутой. Она решилась было забрать свое заявление обратно, для чего написала соответствующую “просьбу” (ох, уж эти челобитные!). И решила со мной посоветоваться. (Кстати, она читала мою “информацию к размышлению” для администрации).

     Я раскритиковал просительный тон ее заявления и попытки объяснить начальству, почему она так поступает. “Чем больше Вы будете объяснять, тем активнее Вас будут опровергать!”. По ее просьбе, я написал альтернативный проект ее обращения, на имя директора. Вот он:

     “15.05.2007 я обратилась с просьбой о переводе меня с полной ставки ст. науч. сотрудника на 0,8 ставки. При этом я руководствовалась, как мне было сказано, просьбой администрации способствовать решению проблемы сокращения штатной численности.

     Внимательно ознакомившись с ситуацией и обстоятельствами сокращения штатов в нашем институте, я сообщаю Вам об отзыве своего заявления от 15.05.2007, которое, как я считаю, было подано мною напрасно”.

     Текст этот понравился и ей, и ее коллеге, участвовавшей в нашем разговоре. Но уверенности не было. Она ведь, как говорит про себя, “не борец”. И то верно, Борьба себе дороже обходится, даже если выиграешь. Впрочем, ею двигали отнюдь не прагматичные, а нравственные мотивы (чувство собственного достоинства и т. п.).

     Наутро следующего дня, она сообщила, что все-таки отказалась от своего намерения. Ее убедили аргументы знакомого юриста, который обрисовал ей перспективы и возможные встречные шаги администрации. “Вы что, забыли, где живете?” — передала она мне одну из его фраз. “А если Вам-таки придется третье заявление писать, то как Вы будете выглядеть?”. И это тоже стоит принять во внимание.

     Короче, ряды “протестантов” так и не пополнились.

     Интермедия. Тем временем, на доске приказов появилось не слишком официальное (написано от руки нашей кадровичкой...) объявление, что в четверг, 24 мая, необходимо пройти диспансеризацию всем сотрудникам моложе 35 и старше 55 лет (“средний возраст” уже проходил такое обследование, хоть и не все, конечно; для чего специально ходили в какую-то поликлинику поблизости). А тут — забота о людях! — целая медицинская бригада прибудет в институт, с оборудованием (например, ЭКГ).

     И достаточно указанным возрастным категориям явиться в этот день на работу — к 10 часам, натощак.

     Медицинская бригада из пары медсестер и полудюжины врачей (терапевт, хирург, гинеколог, окулист...) разместилась в трех кабинетах (включая Научно-образовательный центр). Очереди не было, но и врачи недолго были на простое. Сначала — кровь для анализа, баночка для мочи («когда справитесь, принесете»). Потом беседа с терапевтом. Тот очень внимателен. Его обследование — методом опроса, кроме измерения давления. Я замечаю: 160/80 — что-то для меня многовато. “Ну, может, Вы волнуетесь...”

     Спрашивает: “Страдаете ли одышкой? Слабость? Головные боли? Головокружения бывают?”. На все эти вопросы с чистой совестью отвечаю — нет. А перебои в сердечной деятельности бывают? Отвечаю: “Было пару раз...”. Что принимаете? <…>. Записывает.

     Мне вручается на руки заведенная в общем порядке “карта амбулаторного больного” (они иначе не могут: раз обследуешься — значит, больной). Чтобы я шел к остальным врачам. По дороге читаю и... немедленно иду к себе, чтобы сделать ксерокопию. Ибо в карте записаны “жалобы на перебои в районе сердца, одышку, слабость, головокружение” (!). Принимает кордарон и еще какие-то лекарства, о которых я впервые слышу. Впрочем, “общее состояние удовлетворительное”.

     Думаю, к нашей антипенсионерской акции этот эпизод не имеет отношения, хоть мне и говорили коллеги, которым это рассказал: “Совпадение, однако”. Знакомый врач после объяснил, что при диспансеризации “так принято”, “на всякий случай”... Ну, а я скандалить не стал: просто не пошел к следующим врачам, чтобы не отобрали драгоценную карту, которой, может, потом и хватятся, да мне она нужнее, как одно из свидетельств реализации Национального проекта «Здоровье».

     Возвращаюсь к основной теме этого репортажа. Решающие события развернутся где-то во вторник, 29 мая — присутствие, когда останется всего 2 суток до дня X, к которому институт должен выполнить / не выполнить предписание о сокращении штатов, иначе администрация (не говоря уж о рядовых сотрудниках...) останется без положенных надбавок.

     Продолжение (вряд ли финал...) следует

А. А. 27.05.2007

**

(5)

Бои местного значения: кролики и удавы (продолжение репортажа из СИ РАН)

          30 мая 2007 г. Среда.

     Начну с цитаты из вчерашней «Новой газеты». Статья К. Рогова «Философия разводки». Очень дельная статья!

     «…А что такое разводка? Разводка — это обман, возведенный в степень артистизма. Когда обманутый долго, а порой до самого конца не может схватить обманщика за руку и даже понять, где и как его обманывают, — в чем подстава. Но по факту обнаруживает себя кругом облапошенным. Разводка — это обман, который с некоторого отдаления должен выглядеть как игра по правилам. Разводка предполагает, что сила на стороне обманывающего, но он ее пока не применяет. Зато он устанавливает правила, а у обманутого нет права на бунт — им он лишь усугубит свое положение, санкционировав применение против себя силы. И, наконец, высокая философия разводки основана на убеждении, что хорошее, если присмотреться, ничем не отличается от плохого. Что справедливость, правда, законность — все это лишь разводка, с помощью которой более умные надувают более простых. Смысл разводки не только в самом обмане, но в утверждении безальтернативности обмана как основы миропорядка. В утверждении неотличимости обмана от необмана. В его, обмана, если угодно, эстетизации и оправдании».^[8]

     Ситуация, развитие которой отражено в настоящем сериале, вполне укладывается в это понятие: разводка. Современное понятие. И емкое.

     Во вторник, 29 мая состоялось заседание профкома с обсуждением заявления Б. Максимова о необходимости проведения профсоюзного собрания. Я узнал об этом накануне и вознамерился поприсутствовать, как рядовой член профсоюза.

     Пред. профкома Руслан Браславский не нашел повода мне в этом отказать.

     (Дописываю уже в пятницу, 1.06.2007).

     На заседании профкома присутствовали: Браславский, Д. Тев, Н. Нечаева, Л. Никонова, Б. Максимов. (Отсутствовал Я. Костюковский). И я — в качестве “гостя”.

     “Первым пунктом” повестки дня, в отсутствие Максимова (задержанного телефонным разговором), профком, практически без обсуждения, одобрил предложение комиссии по надбавкам касательно корректив в “Положении о надбавках...”. Коррективы эти устно обрисовал председатель Они состоят в отказе считать научной монографией такие монографические издания, которые хоть и вышли под грифом нашего института и снабжены всеми библиографическими реквизитами, однако на их последней странице нет пометка “научное издание”, а на обороте первой не обозначена научная редколлегия и фамилии рецензентов.

     (Это — особая линия нашей “научной жизни”, от рассмотрения которой сейчас удерживаюсь, чтобы не “замутнять” главный сюжет). ^[9]

     Далее, Б. Максимов пояснил свое заявление: собрание необходимо (а) для информирования сотрудников о сложившейся ситуации, обнародования соответствующих документов, (б) чтобы профком получил от собрания некий мандат для занятия той или иной позиции по вопросу о реализации приказа из Академии наук о сокращении штатов и т. п. В отличие от бюрократического текста своего заявления, Б. М. объяснялся по-простецки, напомнив и известный анекдот о “намыливании веревки”.

     Началось что-то вроде персонального дела Максимова. Главными адвокатами администрации выступили Л. Н (одной из первых написавшая заявление с просьбой перевести ее на полставки) и Н. Н. Особенно Наталья нападала на Бориса - как-то злобно, используя (с вариациями...) весь набор административных аргументов, отраженных мною еще в “Информации для Клецина” (см. начало настоящего сериала).

     Среди аргументов: и отсутствие какой бы то ни было “кулуарности” в жизни Института (Н. Н. считает высказывания Максимова на этот счет «оскорбительными»); и что администрация проявила “заботу о людях”, избегая увольнений; и — все-таки ЧТО Вы лично предлагаете?; и — зачем Вам это надо? Собрание же будет просто “базаром”! (пожалуй, единственное справедливое замечание). И — как же Вы, Борис Иванович, могли “разгласить” неофициальную информацию Иветты Александровны (кадровички) о штатном расписании и бальном рейтинге сотрудников (кстати, до сих не вывешенном...); и тут же, не переводя дыхание: «все обсуждалось так демократично — на совместном заседании администрации и профкома»; и уж совсем беспардонное, в отношении Бориса: “Вы только о себе заботитесь! А коллектив лишится фонда надбавок, если до 1 июня все заявления не будут поданы”

     Боря тут же: “Я напишу заявление об отказе от надбавок”. Та: “Вы напишете, а я не намерена отказываться”.

     Я впервые так близко наблюдаю эту “реэмигрантку” из США, и признаться, не ожидал...

     (Особенно смешно было слушать упрек о “разглашении”... Дело в том, что Б. М. “разгласил” мне, а уж дальше “разглашал” я. Я тут сижу, и помалкиваю. Но в мой адрес ни слова... Может, с учетом исповедания мною “не христианского” принципа: ударили по щеке - дай сдачи, и подставь свою другую: посмеют ли еще ударить?).

      Б. М. сражался за принципы и “за други своя” как лев. (Это только когда дело его самого касается, он как заяц; о чем ниже).

     Руслан (Браславский) пытался демонстрировать объективность, что плохо ему удавалось. <…> (имя рек. – Ред.) — вообще пустое место.

     Кончилось тем (через полтора часа!), что проголосовали (неохотно! вот если бы Максимов снял свое предложение...): 1 - за, 4 - против созыва собрания. Остался осадок: не демократично!

     И тут вспомнил председатель: ведь по профсоюзному уставу внеочередное собрание может быть созвано либо месткомом, либо по требованию 1/3 коллектива. И надо бы “у людей спросить...”. А кому поручить этот опрос? Максимову!

     Тут я впервые за эти полтора часа подал голос: “Максимову нельзя. Он лицо заинтересованное!”. И тем, считаю, выручил Б. М. (И он так считает!). Довольно охотно согласилась член профкома Л. Н. “Вот и хорошо, — заметил я. — Здесь нужен кто-то объективный, не имеющий своего мнения”.

     То, как укоризненно обернулась на меня Наталья, показало мне, что все-то она понимает, ведает, что творит; вся мера ее цинизма, то бишь прагматизма, с одной стороны, и человечности (а почему нет? еще как совместимо!), с другой, стала очевидной.

     После моей неосторожной (слава Богу, одиночной!) реплики, Л. Н. чуть не отказалась. Но уже “решено”.

     Дальше была “социологическая” фантасмагория. Л. Н. распечатала из компьютера какой-то старый список — и не членов профсоюза, а научных сотрудников СИ РАН, в котором числились уволившийся А. Тихонов (бывший директор) и покойная <…> (!), написала над ним от руки “Информационное собрание членов профсоюза” и пошла собирать подписи.

     Увидев такое, я с этой бумажкой, предъявленной мне, устремился к ксероксу. Л. Н., поняв свою неловкость, была готова отобрать у меня этот список, но не сумела, пока не скопирую, и побежала делать новый. В новом - возникло какое-то подобие вопроса, проводить ли собрание, но сформулировано так малограмотно, что мне пришлось ей и об этом сказать.

     Людмила чуть не в слезах: “А. Н.! Так помогите мне, раз я не умею...” (Она младший науч. сотрудник сектора теории и методологии, но считает себя не социологом, а программистом). Рядом стоит пред. профкома, специалист по истории российской социологии. “Вот, обращайтесь за помощью к своему начальнику!”. “А он занят...” — “А я свободен?”

     “Уж извините, я эту филькину грамоту не подпишу, ни за, ни против”, - говорю.

     Чуть позже Татьяна Протасенко при мне терпеливо объясняла Л. Н., что грамотно сформулировать вопрос надо уметь, и ей, Люде, поручено только опросить сотрудников, а сочинять вопрос в данном случае дело Браславского. “Да он уже ушел...”.

     (Сама Татьяна, кажется, снисходительно расписалась на этом подписном листе, в пользу собрания, уже хотя бы потому, что настаивала на том еще в своем личном заявлении о переводе на 0,8 ставки; см. выше).

     Чем кончился этот сбор подписей, не знаю. Не знает и Борис.

     А сам Б. М. как бы заваривший эту кашу (из принципиальных соображений!), в личном плане - вполне покладист и самоотвержен: он еще неделю назад написал истребуемое заявление, пусть не в требуемых выражениях. <…>

     Он-таки приехал в институт в четверг (как раз последний день - 31 мая!), чтобы лично вручить это заявление кадровичке. Той уже как бы все равно... Либо они все свалят на директора, либо у самой И. И. (которой эти дни вроде не было...) уже заготовлен какой-то другой вариант (есть загашник в штатном расписании или еще что...).

     <…> А что же остальные? Нас осталось четверо — откровенных “отказников”, более или менее умышленно уклонившихся от удовлетворения начальственных пожеланий: <…> и я. Не стану пересказывать мотивацию каждого. Это общественно значимую информацию следует разглашать, а личную — незачем. Поведенческий факт налицо, а мотивы можно реконструировать для каждого.

     Интересно, что ни к кому из названных повторно не обращались.

     Муздыбаев утверждает, что к нему вообще не обращались, ни с какими предложениями. Вроде это не согласуется с известным теперь почти каждому негласным административным проектом.

     Как-то постеснялся я спрашивать у <…> (имя рек. – Ред.). А Щелкина в этом месяце не видел... <…> (имя рек. – Ред.) не спросишь. У него на меня аллергия... (Пожалуй, взаимно).

     Остальные “работающие пенсионеры” дисциплинированно попросили обрубить им по кусочку хвоста (у каждого — своя норма, кому сколько назначено...).

     Есть основания предполагать, что не только отдельные сотрудники помешали администрации сделать эту ее акцию всеобщей, но и сама администрация не ко всем собиралась ее применять. Ну, это время покажет.

     Вообще, существуют три основных способа возможного “избавления” от неэффективного (или неудобного...) сотрудника: сокращение штатов (где возможности сопротивления у сотрудника практически отсутствуют), не прохождение аттестации (где за сотрудником сохраняются определенные права, а за администрацией обязанности: хоть судьба покойного Бориса Беликова и предостерегает от попыток сопротивления, особенно судебного), и, наконец, увольнение по собственному желанию. В этом смысле, скажем, Л. К. оказался “идеальным партнером” администрации.

     Мне сейчас недосуг исследовать на этот предмет Трудовой и Гражданский кодексы. А все подзаконные документы (например, про аттестацию в академических учреждениях) сейчас находятся в процессе переработки; так что и внеочередную аттестацию для кого-либо проводить пока нельзя.

     (Впрочем, наш председатель профкома искренне полагает, что увольнять по сокращению штатов можно только через аттестацию; ну, это проблема его личной правовой грамотности...).

     Мне удается вот так держать руку на пульсе наших событий, поскольку из-за упаковки и перевозки “Алексеевского архива” (что подстегивается сроками ремонта помещений и т. д.; а это вообще отдельная тема!), я вот уже второй месяц вынужден бывать в институте каждый день (включая и большинство выходных). Так что “живу в гуще” (то бишь “в жиже”; но и в ней попадаются “жемчужные зерна”). На “полигоне” живу, в общем.

     И кажется мне, что не скучно живем.

     1.06.2007

**

(6)

Вести из СИ РАН и СПАС . Интермедия (Драматическая социология - 2)

          8 июня 2007 г., пятница

     Из СИ РАН, собственно, сообщать нечего. Еще в минувший четверг, больше недели назад, истекал срок подачи личных заявлений от “работающих пенсионеров” о переводе их с полной ставки на урезанную (кому до 0,8, кому до 0,5).

     Из 20 по крайней мере шестеро такого заявления не подали, тем самым подрывая административный проект осуществления предписанного сверху сокращения штатов на 5 единиц за счет частичного ущемления поголовно всех тех сотрудников, кому за 60 (за 55).

     <…> (Здесь опущено перечисление имен. – А. А.)

      И ничего не произошло! Ни к кому из названных лиц не было больше со стороны администрации ни прямых, ни опосредованных обращений, в этой связи.

      (Кстати, похоже, ничем закончился и “референдум” в пользу или против проведения профсоюзного собрания на эту тему. Вряд ли Л. Н., которой это поручил профком, собрала подписи более 1/3 членов профсоюза “за собрание”).

     Зато с четверга распространился упорный слух, что все пока остается по-прежнему - до осени, когда будет то ли всеобщая аттестация, то ли еще что. И до осени же не будут никому выплачиваться “надбавки за работу” (как это смешно называется в наших расчетных листках). Их (эти надбавки) уже с апреля не выплачивают... Угрозы, что это будет на совести уклонившихся от перехода на неполную ставку, были, как водится, блефом, поскольку, так и так, денег на выплату этих надбавок нет.

     То ли администрация нашла какой-то другой выход (насколько известно, ни в каком академическом институте больше такой кампании за добровольное “обрубание хвостов” у животных пенсионного возраста не было), то ли просто дело затормозилось. Ну, отложим пока эту тему. ^[10]

***

     …А между тем во вторник, 5 июня, состоялось очередное отчетно-выборное собрание Санкт-Петербургской ассоциации социологов (СПАС). ^[11] Это происходило в конференц-зале Европейского университета в СПб.

     Как обычно, собралось человек 40 (а с учетом виртуального присутствия письменно доверивших кому-либо из участников проголосовать за них - 48) из 52 уплативших членские взносы (за 2006 или за 2007 г.?) и из 181 номинальных членов (взносов давно не плативших). Согласно последней версии Устава СПАС, принятой в 2001 г., в частности, после моего демонстративного выхода из ассоциации ввиду очевидного для меня нарушения прежнего Устава, “кворум” наличествовал.

     М. Илле доложил о проделанной за 2 года работе: приняли 6 новых членов; проведены 2 конкурса - студенческий и среди ученых Северо-Запада (тот самый, в котором я оказался награжден за свой 4-х томник, в формулировке “за особые заслуги в социологии...”; мда!). ^[12] Еще было 11 заседаний семинара “Актуальные вопросы современной социологии” (так, кажется). Свой сайт у ассоциации имеется и обновляется. Взносы собираются. “Это позитив”...

     А вот - “негатив”: в марте с. г. состоялся суд, решением которого деятельность организации... “была прекращена”, ввиду того, что чуть ли не с 1999 г. не подавали необходимых сведений в Регистрационную палату СПб. В налоговую инспекцию отчеты представляли и думали, что этого достаточно. Ан нет.

     Вроде, года три назад поступило в СПАС предупреждение от Регистрационной палаты, Но тогдашний президент ассоциации Д. Иванов, подавший в отставку, или же сменивший его А. Тихонов его куда-то задевали. И про суд нынешние руководители СПАС узнали чуть не накануне....

     В общем, пока активисты СПАС дискутировали (с 1999 по 2003 г.; см. раздел “Драматическая история СПАС” в томе 3 “Драматической социологии и социологической рефлексии”), нужна ли петербургскому социологическому сообществу ассоциация, чиновники ее ликвидировали, по чисто формальным основаниям. И это обидно, поскольку сейчас-то уже споры прекратились. Кому ассоциация “нужна” - пришли на это собрание, а кому “не нужна”, те даже и взносы не платят.

      “Незнание законов (в данном случае - формальных правил бытования общественной организации. - А. А.) не освобождает от их исполнения”, - справедливо заметил отчитывавшийся за 2005-2007 гг. президент СПАС Михаил Илле. Хоть, вообще-то, многоопытный президент СПАС прошлых лет, а затем вице-президент Виктор Воронков, директор ЦНСИ, мог бы и не “лопухнуться” столь банальным образом.

     Знакомый юрист отсоветовал апеллировать в вышестоящую судебную инстанцию. Все равно откажут. Проще... создать новую организацию под тем же названием. Что и сделали четверо членов Правления и ревизор СПАС, имея в виду сохранить и преемственность. Теперь, если зарегистрируют, учредители могут собрать заявления о вступлении в эту новую организацию прежних членов ассоциации (тех, кто захочет). Вряд ли юридически, но преемственность сохранится.

     Да не очень-то Регистрационная палата жаждет регистрировать новые некоммерческие организации. Вот, по первому заходу документы вернули... Мол, должно в названии (почему-то...) фигурировать слово “научная”. И филиалы эта ассоциация не может создавать. С дополнением в названии учредители спорить не стали, а право создавать филиалы - с помощью юриста удалось отстоять (согласовать...). Теперь ждем.

     Но пока все эти правовые заморочки, хоть 48 чел., а собрались. И от своего ростка гражданского общества (пускай “научного”...) отказываться вовсе не собираются. Немножко побазарили... И планы строим - не дурные, И Правление избрали, из 11 чел. Я, хоть вроде и “сторонний наблюдатель”, удостоился чести войти в счетную комиссию.

     Избрали открытым голосованием президента (О. Божков) и двух вице-президентов (В. Воронков и Мария Мацкевич). Потом - тайным - их же, и еще 8 членов Правления (по алфавиту: Б. Гладарев, Е. Здравомыслова, Наталия Кравец, А. Лисовский, А. Родионова, О. Цепилова, С. Ярошенко). Ревизоры – Н. Корнев и Н. Дадали. Алла Родионова - ученый секретарь, как и прежде.

     Как там будет дальше с юридическими заковыками (пока что - юр. лица нет) - неясно. Авось удастся избегнуть новых придирок чиновников и собственных новых небрежностей. Но будем уповать на лучшее. ^[13]

     …Был там и еще один частный эпизод, уже после избрания Правления. О чем ниже.

***

     На следующий день после описанных событий, в среду Зина поздно засиделась за сканером. Я же утром встал раньше обычного и сочинил за компьютером некий личностно-официальный документ.

     Закончил. Вижу, Зина проснулась. Дай, покажу (Зина у меня лучший цензор, и я очень доверяю ее нравственному чувству и стилистическому чутью). Читаю вслух. “Вопросы есть?”. Зина, оказывается, не вполне проснулась. “Прочитай еще раз”. Читаю.

     Зина: “За что ты их так?..” - “?!” - “А... поняла. Ты считаешь, что организация оказалась в плохой ситуации, и хочешь помочь, чтобы ситуация стала хорошей”. (Удивительная способность формулировать просто!..). “А еще... ты это наверное - для своей “драматической социологии”...” (Тоже верно: творю моделирующие ситуации, чтобы потом их описывать, а иногда и слово оказывается делом).

     После этого Зина решила досмотреть сон, похоже, куда более увлекательный, чем этот... Величиной членских взносов в СПАС почему-то не поинтересовалась.

     ...Указанный документ - прилагаю.

     Ваш социолог-наладчик Андр. Ал.

     8.06.2007

**

Приложение 2

Президенту правления Санкт-Петербургской

ассоциации социологов

О. Б. Божкову;

всем членам правления СПАС,

избранного на отчетно-выборном собрании 5.06.2007

от Алексеева А. Н.

члена ССА с 1969 по 1992 г. и СПАС с 1992 по 2001 г. ^[14]

Заявление

     Настоящим письменным заявлением благодарю Санкт-Петербургскую ассоциацию социологов в вашем лице за удовлетворение моей устной просьбы 5 июня с. г. о восстановлении меня в качестве члена СПАС, без перерыва стажа пребывания в рядах этой организации

     Мой индивидуальный добровольный выход из СПАС в июле 2001 г. был вызван морально-правовыми соображениями, касавшимися нарушений тогдашним руководством организации Устава СПАС и т. п. Эти соображения отражены, в частности, в моей работе «Драматическая социология и социологическая ауторефлексия» (т. 3, с. 283 и далее). ^[15]

     Нынешнее обращение о восстановлении членства в СПАС вызвано обстоятельствами, в которых эта общественная научная организация оказалась сегодня, утратив юридическое лицо по формальным причинам и испытывая трудности в своей правовой реабилитации.

      В частности, последние (трудности…) могут рассматриваться как своего рода «аванс», выданный властными органами питерскому сообществу социологов, как потенциально неудобной для себя некоммерческой организации.

      В целях обеспечения правомерности своего восстановления в СПАС именно с сохранением стажа, обязуюсь уплатить членские взносы за 2001-2007 гг. (без индексации!) в срок до 15 июня с. г.

     А. Алексеев

     7.06.2007

======================

^[1] Речь, как читатель уже догадался, идет о так называемых ПРНД - системе формализованных оценок продуктивности научного труда, о которой уже неоднократно писалось в настоящей книге. (См. выше: разделы 1.5, B.1-3.2.F.15, 2.H, 3.X, 3.X.a и др.). Именно тогда, в марте 2007 г., была впервые применена в СИ РАН эта новация «пилотного проекта» реформирования Российской академии наук.

^[2] См., в частности, О. Божков, К. Дивисенко. Электронная база данных Биографического фонда: краткий анализ материалов // Телескоп: журнал социологических и маркетинговых исследований, 2007, № 3. (Электронная версия - http://www.teleskop-journal.spb.ru/files/dir_1/article_content1215453273491266file.pdf).

^[3] К сожалению, тогда не записал, кто первый употребил эту «метафору». Потом ее повторяли многие. (Примечание А. Алексеева. Март 2009).

^[4] См. выше: раздел 2.F.27

^[5] Имеется в виду совместный приказ Минобрнауки РФ, Минздравсоцразвития РФ и РАН № № 273/745/68 от 3.11.2006 «Об утверждении видов, порядка и условий применения стимулирующих выплат, обеспечивающих повышение результативности деятельности научных работников и руководителей научных учреждений и научных работников Научных центров Российской академии наук». См. выше: раздел 1.5.

^[6] К тексту протокола это письмо не приложено, хоть и было передано секретарю Ученого совета А. С. Быстровой. (Примечание А. Алексеева).

^[7] Эти «репортажи» тогда рассылались автором довольно узкому кругу коллег-друзей.

^[8] К. Рогов. Философия разводки. Право сильного на обман как феномен современной политики // Новая газета, 28.05.2007, № 39. (Электронная версия - http://www.novayagazeta.ru/data/2007/39/11.html)

^[9] Практически целью этой коррекции был вывод «из игры», или «незачет» вышедших в 2005 г. 3-го и 4-го томов «Драматической социологии и социологической ауторефлексии», которые, если бы были учтены, «потянули бы» аж на 168 баллов (кол-во печ. листов X 2, согласно Положению; см. выше: раздел 2.H.4)!

Что же касается соответствующего обозначения на последней странице томов («научное издание»), то оно отсутствовало лишь ввиду недосмотра автора и издательства, ибо для того были все основания, как для издательского проекта Российского фонда фундаментальных исследований. (Примечание А. Алексеева. Февраль 2009).

^[10] …На мой взгляд, тут не «предвестие», а «генеральная репетиция» или даже вообще «начало» тех «событий 2008 года», что начнут «играться» на той же «сцене» ровнёхонько через год – при всё тех же «действующих лицах и исполнителях». (Примечание Р. Ленчовского).

^[11] Этот сюжет, строго говоря, выходит за рамки темы «Предвестий будущего обвала…». Потому и интермедия… Настоящий эпизод из жизни СПАС включен в этот раздел постольку, поскольку по времени совпадает с описываемыми событиями в СИ РАН 2007 г. и нашел отражение в тогдашнем «протоколе наблюдающего участника». (Примечание А. Алексеева).

^[12] См. выше: раздел 3.Y.

^[13] Официальный отчет об этом собрании см.: А. Родионова. К итогам отчетно-выборного собрания СПАС // Телескоп: журнал социологических и маркетинговых исследований. 2007, № 5. (Электронная версия - http://www.teleskop-journal.spb.ru/files/dir_1/article_content1226749955240967file.pdf).

^[14] ССА – Советская социологическая ассоциация; СПАС – Санкт-Петербургская ассоциация социологов.

^[15] Электронная версия - http://www.kiis.com.ua/txt/doc/13062006/book/t3_271-291.pdf.